А что касается моей жизни… я знаю, что адептам Культа Рождённых светом нравится думать, будто я потерянный предок семерых, что я продолжатель их дела, что я – наследник божественного порядка. И я, – Велисарий тяжело произнёс, – не собираюсь опровергать их идеи. Не потому, что они мне нравятся, а потому, что в них народ находит утешение и веру, так нужные для жизни ныне.

– Интересно, а ты сам, что думаешь?

– Я знаю ферму в Речном и помню, что моими родителями были обычные крестьяне… «заготовители», если говорить языком старой системы. Не более того, – отмахнулся Велисарий, вглядываясь чашу перед собой.

Правитель, стратег и просто уставший от всего происходящего человек, желающий покоя – вот как можно описать Велисария. Утомленный взгляд касается огня и стихов на плитке, а рука обнаруживает в кармане что-то шершавое. Ладонь достаёт это, и мужчина видит веленевую бумагу, украшенную растительным орнаментом и рисунками; с печалью Велисарий вспоминает, как Фриджидиэн и Лишари вручили ему приглашение на свадьбу, как стояли оба радостные и полные надежд, протягивая конверт. Он помнил, что они давно готовились к свадьбе, но война, работа, да и состояние в стране всё откладывали сие сладкий момент… но пришло время двум сердцам стать единым и они решились. Помнил, как просил прощения у Фриджидиэна за то, что не смог опередить приказы Магистратума легионов, отправивший его в Талгард. История, которая, как помнит Велисарий, началась ещё неприязненной встречи, привела две души через суровые испытания, которые укрепили их любовь. Теперь же наступила кульминация их жизни, о которой Велисарий совершенно забыл… он полностью ушёл в политические разборки и войну, позабыв про скорую свадьбу своего друга, который поддержал его, когда практически все отвернулись.

– Расскажи, зачем ты пришёл? – спросил Консул, не отрываясь от символов Церкви Единого. – Арантеаль, что тебя привело к нам?

– Определённость. Только перестав играть в невидимку, только объединившись с вами я могу убить короля, завершить незавершённое и, – с придыханием остановился Арантеаль, слова будто бы завязли у него в горле, а он не в силах их произнести.

– Ты желаешь оправдаться за прошлое, – понял Консул, читая строки из Предания – «Дорога цена искупления души».

– Да, – с хандрой отчеканил Арантеаль, оторвавшись от карты и встретившись взглядом с Калией. – Я потерял всё, ради чего жил. Карьера, любимая, сын, страна… всё, что можно потерять, я потерял. Теперь у меня остался лишь мой меч, которым я вымощу дорогу к искуплению,

– Ирланда… Наратзул… эти имена не забудутся никогда. Великая богиня и главный мятежник-революционер, который был убит Арктом. Ирония, не правда ли? Сын, восстающий против родителей и становящийся игрушкой более могущественных существ. Арантеаль, тебе не стоит винить себя за всё произошедшее. Пойми, тогда всё было направлено против тебя. В конце концов ты сыграл роль, отведённую «высшими», когда божественный порядок рухнул. Мало кто бы противостоял интригам инфернальных сил… практически никто бы.

– Но ты смог, – Арантеаль взялся за яблоко и подтянул к себе, созерцая на зелёный фрукт. – Ещё одно доказательство в пользу самых безумных теорий о твоём происхождении.

– Не думаю. Просто свет Единого и пламя истинной веры оберегает всех верных от сил тьмы, – Велисарий коснулся чаши, вдохновенно читая Предание. – «Пойду стезёй смертной тени и не убоюсь я зла, ибо Ты со мной».

– Новая вера. Интересно, что мятеж против теократии привёл к опоре на новые догматы. Не того добивался в своё время мой сын.

– Наратзул… как хорошо ты помнишь своего сына? Когда-то вы служили одному делу… а что потом?

– Мой мальчик, – на губах Арантеаля пробежала болезненная улыбка. – Он всегда слишком эмоционально реагировал на происходящее в этом мире, да и сам не особо отличался спокойным состоянием. Хватило того, что на его глазах сожгли… «приёмную мать», назовём её так. Девушку обвинил в убийстве, которого она не совершала и… ты сам всё понимаешь. Это стало спусковым крючком, после которого он дал клятву – уничтожить теократию.

– А почему её обвинили в убийстве, которого она не совершала?

– Тебе это не нужно знать, – фыркнул Арантеаль, надкусив яблоко. – Зачем ты о нём спросил?

– В своё время Наратзул якшался с Арктом. Если бы я лучше узнал историю и мотивы твоего сына, то мог бы и хоть немного узнать мотивы Аркта, – Велисарий сделал шаг от святилища. – Вот странность – методы борьбы против Рождённых светом в Арктвенде и Нериме разительно отличаются.

– Пусть Святой орден с Инквизицией лучше устроят на него охоту и загонят как дикого зверя, – гневно заговорил Арантеаль, отложив фрукт. – На его руках кровь не только многих невинных. Из-за его действий умерла, – голос стал тяжелее. – Ирланда. А потом, как мне рассказали, от его длани пал и Наратзул.

– Боюсь, Святой орден настолько сильно погряз в распрях, что наше вчерашнее объединённое наступление скорее чудо, чем обыденность, – с печалью произнесла Калия.

– А ты почему не можешь повести Орден? – аккуратно спросил Велисарий. – У тебя недюжие ум и способности. Закареш, только ты являешься фигурой возле которой сплачиваются разбитые остатки Ордена. Мне рассказывали, как ты смогла на совете хранителей убедить отдать старые реликвии ради соглашения с Республикой.

– Истинно, – поддержал того Арантеаль, вернувшись на кресло. – Я помню тебя, как одну из самых способных хранительниц, готовую броситься в самое пекло ради цели и идеи. С мечом в руке ты одинаково билась с неримлянами, боролась за светоч и сражаешься сейчас.

В тёмных очах Калии промелькнула хандра, боль и страдание, которые трудно описать. Девушка потёрла ладони и сильнее укуталась в накидку. Велисарий чутким взглядом заметил, как смуглая кожа девушки побледнела, а ухо уловило дрожь:

– Не с моим недугом. Поймите, мессиры, что с моими… приступами ярости, мне не седеть на троне грандмастера. В тяжёлый момент, критический, я могу потерять контроль.

– Говори яснее, – потребовал Велисарий.

– Это трудно объяснить, да и слишком… личное… будто бы вторая личность, тёмное «я» берёт верх и тогда… мне страшно об этом говорить, – Закареш тяжело выдохнула. – Грандастер должен быть идеален… по крайней мере не страдать подобными недугами.

– Ладно, – Арантеаль поднялся. – Вот я здесь, и что решит по мне «новый Эндерал»?

– Всё будет на Чрезвычайном собрании, через три дня. Там решат судьбу страны с учётом одних переговоров, которые должны вот-вот начаться…

Велисарий не зря упомянул одно из дипломатических действий, которое должно погасить один из очагов смертельного противостояния. Арантеаль ещё долго продолжит расспрашивать Велисария о судьбе его и страны, Калия не перестанет их слушать, вспоминая о своей проблеме, а Консул говорить. Но не здесь решиться одна из важнейших проблем Эндерала,