затраченные при его покупке средства. Ожидая прибытия приглашённого паспортиста, Юнус заранее отвёз раба к двоюродному брату на другой край села. Но не дождавшись гостя вчера, он решил, что высказанное приглашение тем пропущено мимо ушей. Именно поэтому он забрал обратно своего раба и уже ставил ему задачу на уборку загаженного за двое суток хлева, когда всё-таки объявился Сергей. Ничего не понимающего Ивана сыновья хозяина затолкали в зиндан сразу же после того, как скрылись в доме пришедшие милиционеры. Они спешили настолько, что даже не стали вытаскивать наружу лестницу и ограничились лишь навесным замком на закрывающей зиндан решётке. Замок этот не смазывался столько же времени, сколько был принуждён его созерцать томившийся в каменной яме человек. Вместе с Иваном железный страж также переносил палящий зной, холод и проливной дождь. И от выпавших на его долю испытаний стал сдавать тоже: как и его подопечный, он давно изменил свой первоначальный вид и подутратил прежние возможности. Теперь он всё чаще стал давать сбой – ключ при повороте своём уже не всегда приводил в действие запирающий механизм и утопленная в покрытый ржавчиной корпус дужка держалась на месте только силой сцепления. За столь длительное время обитания у Юнуса, Иван стал определять сработку запирающего устройства на слух. Вот и сейчас, не услышав настолько знакомого ему щелчка в навешенном в спешке замке, он понял, что ему выпал тот шанс, который в жизни даётся один раз. Всё сошлось один к одному – и оставленная в зиндане лестница, и фактически открытый замок на прикрывающей выход решётке. Раб сидел в заполнившей дно вонючей луже и боялся поверить своему счастью. Наконец он отважился и, поднявшись неуверенными движениями к решётке, убедился, что догадка его вполне оправдалась. Теперь оставалось преодолеть открытое пространство двора под обращёнными к забору окнами и, ни много ни мало – каким – то чудом выбраться из села, успев найти русских силовиков прежде, чем он будет схвачен если не самими хозяевами, то любым другим чеченцем. Несмотря на захлестнувшее человека желание откинуть решётку и бежать, бежать прочь куда угодно, лишь бы вон от этих побоев, издевательств и непосильного труда, разум вскоре возобладал. Оценив призрачность своих надежд, он обратил внимание на раздавшийся из дома смех. Последовавшие затем громкие выкрики убедили Ивана, что произнесены они русскими. В сердце вновь вселилась надежда. Слова явно произносились без акцента, а значит, в этот раз в гостях у Юнуса были не разноязычные представители Кавказа, а настоящие жители русских равнин. Спешка и волнение сыновей хозяина при последнем помещении Ивана в зиндан говорили о том, что они не желают показывать того на глаза гостям. «Вот оно, спасение! – думал человек, жадно вслушиваясь в доносившиеся из дома звуки – В каком бы качестве не нагрянули сюда эти ребята, но они всё же русские и наверняка вооружены. Заявлюсь прямо в дом, а потом будь что будет. Ведь не оставят вошедшие туда люди в беде, они же русские!» Утвердившись в принятом решении, человек отбросил нависшую над головой решётку и, выбравшись из зиндана, уверенно направился в хозяйский дом. Он миновал кухню с замеревшими от изумления чеченками и, набрав в грудь побольше воздуха, шагнул из коридора в зал.

Голоса сидевших за столом людей разом стихли. Все обратили взоры на вошедшего и некоторое время молча обозревали появившуюся перед ними фигуру. Милиционеры – в удивлении от того, что среди чеченцев попался всё же такой оборванец, а хозяева – от неожиданного для них его появления здесь. Первым нашёлся Юнус. Блеснув широкой улыбкой, он жестом подозвал раба ближе и, стараясь придать своему голосу как можно больше спокойствия, предложил:

– Что у порога стоишь, Ваня. К столу подходи, кушай давай что хочешь.

И уже обернувшись к гостям, продолжил:

– Это работник наш, который год живёт с нами уже, как родной нам стал. Мы кормим его, одеваем, деньги предлагали сначала, да отказывается он. И в самом деле, зачем они ему?

Того времени, за которое хозяин произносил свой монолог, вполне хватило на то, чтобы раб осмотрелся и оценил создавшуюся ситуацию. Развалившиеся на диване люди в комуфляже, в противовес хозяевам, при его появлении ничуть не насторожились. Более того, сваленное в дальнем углу оружие их скорее находилось ближе к чеченцам, нежели к своим официальным обладателям. Добраться же самому до заветного угла также возможности никакой не было, так как на пути к нему уже ожидал якобы уступивший ему место у стола, один из сыновей хозяина. Раб краем глаза заметил движение его правой руки за спину и разом сник. Надежда вконец оставила его. Признайся он сейчас в действительном своём положении – и слова его моментально навлекут дополнительные беды не только на него, но и на беспечно взирающих людей в форме. Осознавая это, он молча схватил протянутый хозяином кусок мяса и вгрызся в него остатками зубов. После сбрасываемых в яму объедков непрожёванный кусок застрял в горле. Поперхнувшись, раб закашлялся, чем снова привлёк к себе внимание взявшихся за стаканы милиционеров. Сергей поморщился и, скорчив глуповатую улыбку, иронично произнёс:

– Да, бывают же счастливые люди! Что, не тянет совсем домой?

Под устремлёнными на него взглядами раб отрицательно покачал головой и угрюмо выдавил:

– А что мне там делать? Не ждёт меня никто.

– В самом деле, зачем ему ехать куда-то? – подхватил Юнус – Здесь ему дом родной теперь: я ему и водку раз в месяц привожу, и бабу даже иногда. Короче, всем обеспечен Ваня у нас.

Закончив, он украдкой от гостей подал знак сыновьям и те мягко взяли раба под руки.

– Ну ты иди к себе, Вань, – уже в спину напутствовал его хозяин – тебе отдельно принесут потом…

Тут Юнус снова обернулся к гостям и, словно спохватившись, спросил:

– Может, вы с ним хотели продолжить? А то сейчас позовут его.

Те дружно запротестовали

– Не надо, не хватало нам ещё с бомжом сидеть – брезгливо морщась, проговорил Сергей.

– Своих у себя хватает! – поддержал его товарищ и трапеза возобновилась.

Так и не понявшие нависшей над ними опасности милиционеры посидели ещё с час и стали собираться в обратный путь. Подражая мусульманам, они обнялись на прощание с хозяином и его сыновьями и, отягощённые спиртным и поглощённой пищей, спотыкаясь, побрели в отдел. Надо было ещё успеть к вечерней проверке.

Проводив гостей, хозяева наконец смогли возвратиться к брошенному ими рабу. Не вытаскивая кляпа, они несколько минут пинали связанное тело, но от причинения увечий воздержались. На следующий день Юнус всё же решился и продал раба фактически за бесценок в горы. Как ни жалко было прогадывать в такой сумме, но другого выхода не было: наряду с жадностью, Юнус был ещё и осторожен, а после знакомства гостей со своим «нахлебником» он рисковать своей безопасностью не стал.

Вечером следующего дня, в своём кубрике Сергей рассказывал восседавшим за трапезой коллегам:

– Представляете, вчера с Вованом у одного чеченца в гостях были, так у него мужик один русский живёт. «Домой не хочешь?» – говорю. А он в ответ: «Мне и здесь хорошо». Ну, понятное дело, помогает он тому чеченцу по хозяйству, не будет же тот совсем задаром кормить! Смотрю я на этого мужика и думаю: «Может и впрямь лучше для него здесь, ведь попади он в Россию – сразу же за бутылку схватится, бомжевать станет. А так при деле, сыт и обут. Ну чем не жизнь для него?»

– Да, повезло мужику. – поддакнул Владимир, закусывая опрокинутые пятьдесят грамм бутербродом – Для таких крыша над головой, да