Это… как дом в каждом городе, куда нас забрасывала судьба. Это трудно понять такому, как ты. Хотя, наверное, тебе будет понятнее, если сравнить с храмом. Да, трактир для солдат удачи — это как храм для подобных тебе в каждом городе, вот.

— Я понял. Даже такой, как я, понял.

В голове было слишком мутно, и я не поняла, серьёзно Лисар или иронизировал. Прищурившись, ещё раз оглядела его. Он по-прежнему держал руки сложенными на груди и чуть поджимал губы. Мой голос прозвучал с неожиданной томной хрипотцой:

— Ты ужасно сексуален.

У него дёрнулись уголки губ.

Подрагивающей рукой я наполнила кружку и подтолкнула к нему:

— Пей. И не вздумай ускорять отрезвление магией, иначе я разговаривать с тобой не буду.

— Почему ты хочешь говорить о чувствах в нетрезвом виде?

— Я надеюсь, что нетрезвым ты станешь болтливее и не сможешь многое скрыть.

Вздохнув, Лисар кивнул:

— Ладно, это более-менее понятно. Но зачем напиваешься ты? Какой в этом смысл?

— Потому что твоё поведение до этого делает твоё признание достаточно правдоподобным, чтобы мне стало неуютно. Алкоголь — лучший способ заглушить это ощущение.

Драка за пределами комнаты продолжалась, и кто-то стал кем-то усиленно стучать в стену, но Лисар совершенно не обращал на это внимания:

— Почему тебе неуютно?

— Не знаю, — я размашисто развела руками и откинулась на спинку стула.

Несколько раз переведя взгляд с меня на кружку и обратно, Лисар осторожно взял её в руки и понюхал. Зажмурившись, он с крайне серьёзным видом попытался повторить мой подвиг и осушить содержимое махом, но после трёх глотков закашлялся, расплёскивая по столу жгучую жидкость. Его лицо покраснело до ушей, а из глаз хлынули слёзы. Расхохотавшись, я запрокинула голову и с минуту сотрясалась от смеха, пока Лисар тяжело дышал и утирал слёзы.

— Варда, как ты пьёшь эту дрянь? — он стал обмахиваться ладонью, пытаясь изгнать с лица красноту.

— О, милый храмовый мальчик, как тебе на вкус взрослая жизнь?.. — поймав его сердитый взгляд, я помахала рукой. — Ладно, а теперь рассказывай, как тебя угораздило в меня влюбиться.

Глава 20. Сложности объяснений

Вопрос Варды был ожидаем, но формулировка… Лисар чувствовал себя, словно мальчишка при допросе перед строгим наставником. Он давно отвык от этого чувства. Даже в ордене огненного щита, когда он, будучи в совсем молодом теле и без привычных сил, общался с великим магистром, он чувствовал себя старше и значимее его. Даже когда Лисар для дела маскировался кем-нибудь незначительным, он внутренне ощущал себя взрослым состоявшимся мужчиной, но с Вардой…

С ней всё было иначе.

Он мысленно проговорил ответ и нервно хмыкнул: на её месте он не поверил бы ни единому своему слову. Даже для него его собственный опыт, выраженный словами, казался неправдоподобным.

С трудом разомкнув сложенные на груди руки, он опустил ладони на стол и уставился на кружку. В горле ещё слегка жгло, а все внутренности содрогались от мощного удара наливки, но Лисар ощутил острую потребность затуманить свой разум.

Если Варда ему не поверит — он поймёт это и попытается доказать свои чувства. Если Варда решит не заводить отношения с тем, кто её убил, он тоже поймёт и попробует изменить её мнение. В общем-то, он был готов смириться с любой реакцией, кроме смеха.

Это было немного нелепо после всех его жертв, но сейчас Лисар остро понял: если Варда засмеётся над его объяснением, ему будет так больно, что это оставит неизгладимую печать на его сердце.

Поэтому Лисар старательно подбирал слова, чтобы его объяснение казалось достаточно разумным, чтобы Варда выслушала его без насмешек. Вот только алкогольный туман в голове, которого он жаждал для притупления чувств, плохо сказывался на мыслительном процессе, и все его заготовки по признаниям внезапно испарились из памяти.

Взгляд Варды становился всё более пристальным, она подалась вперёд, вглядываясь в его лицо со свирепой подозрительностью.

Собрав волю в кулак, Лисар составил речь, но когда заговорил… его язык почти сразу вышел из-под контроля:

— Я… я хотел отомстить. Но когда начал изучать твою жизнь, я понял, какая ты невероятная, потрясающая женщина.

* * *

Глаза Лисара восторженно блестели, а его слова снова и снова отдавались в моей голове: «когда начал изучать твою жизнь, я понял, какая ты невероятная, потрясающая женщина…»

Снова и снова… снова и снова… До того, что у меня начал дёргаться глаз.

Потерев его, я мрачно спросила:

— О каком изучении жизни ты говоришь? Что вообще в моей жизни могло восхитить кого-то вроде тебя?

Последнее я почти прокричала, но так как это совпало с очередной серией помолвочного мордобоя о стену, повышение голоса выглядело довольно естественно, и восторженный блеск в глазах Лисара не увял.

— Я был в твоём родном городе, общался с твоими старыми знакомыми и нанимателями, — он начал активно жестикулировать, добавляя эмоций к своему рассказу. — И тогда я понял — ты изумительная. Несгибаемая. Немного безумная. Невероятно смелая. Я… я просто был потрясён и твоим упорством, и выдержкой, силой воли и вообще всем. Я не встречал никого подобного тебе. Ты… невероятнее самих богов. Я… — Лисар неловко, но с большим энтузиазмом взмахнул руками. — Да я просто не знаю, как можно в тебя не влюбиться. Чем больше я о тебе узнавал, тем больше влюблялся.

Восторг на его лице был таким чистым и искренним, что… я не знала, что сказать.

Я и прежде встречала мужчин, особенно молодых, восхищённых моим полученным статусом и ореолом силы. Такие табунами сбегались в мой отряд. И в подавляющем большинстве случаев это было той ещё головной болью, но то была головная боль от простых людей и мелких аристократов, а сейчас этим «заболел» Лисар.

К тому же… у меня по спине пополз противный холодок: какие подробности моей жизни он узнал? Насколько глубоко и подробно Лисар копал?

Было много, очень много вещей, которые я хотела бы похоронить навсегда.

— А мне казалось, — я забрала себе кружку и скептически оглядела содержимое, — что мой характер кажется тем сквернее, чем больше обо мне узнаёшь. Да и в целом моя биография не располагает к любовным отношениям.

Сделав пару глотков, я вернула кружку Лисару. Он смотрел на меня восторженно, грустно и несколько недоуменно:

— Не знаю, как другие, но я тобой восхищаюсь. Ты поистине невероятна, и… — на