class="p1">- Сдается мне, что вы хорошо справляетесь с этой ношей, - предположил я.

- Все так, мастер Чехов, - гордо согласился Синьков. – В городе нет беспорядков. Бродяжничеством никто не занимается. Заезжие у нас не особенно приживаются, так как бездельников мы не жалуем.

Наконец, жандарм подошел к нам и остановился в полутора метрах, позволяя рассмотреть пудру на лице, которая и придавала ей светлый оттенок. Также нас окутал густой запах мятных листьев, который так и не смог замаскировать тяжелый аромат перегара.

Синьков вынул из кармана белоснежный носовой платок и осторожно промокнул лоб.

- Пожалуйте в дом, господа. Солнце нынче нещадно печет. А моя кухарка как раз приготовила освежающий квас. Думаю, вам с дороги он тоже придется по вкусу.

Мы с Зиминым переглянулись, удивившись, что в отделении жандармерии есть кухарка. Но задавать вопросов не стали. Вместо этого прошли вслед за Олегом Олеговичем и оказались в холле. Тут перед нами открылось просторное помещение, в котором суетились два тщедушных парнишки в темной форме младших офицеров и мужчина постарше, облаченный в штаны с белыми лампасами, светлую рубаху и странного вида шапочку, которая едва прикрывала его макушку и венчалась забавной кисточкой из шелковых нитей.

- Добро пожаловать в мою вотчину, - местный глава стражей порядка развел руки в стороны. – Тут у нас архив, - он указал налево, - Там хранятся всяческие изъятые вещи, - он махнул ладонью вправо. – Конфискат мы обычно отправляем градоначальнику, а уж там сами распоряжаются, как его утилизировать.

Зимин криво усмехнулся.

- А где вы ведете прием посетителей? – поинтересовался я.

- Кого? – удивился Синьков, а потом уточнил, - Вы говорите о просителях?

- Пожалуй, о них самых, - подтвердил я.

- На пороге стоит бочка. Туда каждый желающий донести… - мужчина тут же кашлянул и поправился, - рассказать о чем-то важном бросает записку. А раз в неделю, эти жалобы вытряхиваем и просматриваем.

Я обернулся и заметил у дальней стены камин, рядом с которым стояла плетеная корзина. И в ней лежал ворох листков бумаги для розжига, подозрительно напоминающих записки.

- И много жалобщиков набирается? – невинно осведомился я.

- Бывает, - жандарм колыхнул эполетами. – Местный люд любит поныть о тяжелой жизни. А потом проспятся и забывают о том, что их беспокоило.

- А разве та бочка не стоит под желобом водостока? – спросил более внимательный к деталям Стас. – Неужто в дождь туда не набирается вода?

- На все воля Искупителя, - не моргнув глазом заявил Синьков. – Ежели пошел дождь, значит, свыше было решено, что доносы эти недостойны внимания.

- Ну а те, что достойны? – продолжал допытываться я, проходя дальше за хозяином участка.

Мы поднялись с ним по лестнице и внезапно оказались во вполне домашней гостиной, обставленной хорошей мебелью. На полу был уложен ковер, такие же висели на стенах, закрывая их едва ли не полностью. Между окнами расположилось пианино с поднятой крышкой. На пуфике сидела пухлая приятная девица с кудряшками в длинном светлом платье. Девушка занималась вышивкой. При виде нас она притворилась, что не слышала, как мы шагали по лестнице. Вскочила и коротко поклонилась так, чтобы мы смогли лицезреть глубокое декольте.

- Это Марфушечка, моя дочь, - как ни в чем ни бывало, заявил Олег Олегович, а потом обратился к девице, - распорядись на кухне, чтобы подали питье и закуски.

- Сало с солеными огурцами? – переспросила она недоверчиво.

- Вот же баба-дура, - в сердцах воскликнул Олег Олегович и потер переносицу. – Квасу пусть нальют в кувшин. И настрогают маленькие бутерброды, которые делали в день благодати.

Марфуша кивнула и, подхватив подол, побежала прочь.

- Вы живете в участке? – пораженно уточнил Зимин.

- Нет, ну что вы, - отмахнулся мужчина. – Это жандармерия расположена в моем доме. Так удобнее. Мне не нужно беспокоиться о том, чтобы торопиться на работу. И всегда все под рукой.

Стас покачал головой:

- Невероятно.

- Я знаю, - довольно улыбнулся Олег Олегович. – Я сам это придумал, когда служил в одной Азиатской провинции в посольстве. Оттуда я перенял многие традиции. Хоть там и живут все больше варвары, которые, шутка ли, моются почитай каждый день.

- Невероятно, - повторил Стас.

- Именно, - кивнул Синьков и добавил. – До чего грязные люди, если им бани раз в неделю не хватает.

Я не нашелся что сказать на такое заявление и присел в кресло, на которое указал Олег Олегович. Зимин занял второе. Кустодий вынул из кармана телефон, и принялся быстро нажимать на клавиши, набирая текст. И я подумал, что никогда не видел кустодия таким пораженным. Жандарм решил, что мы так отреагировали на богатое убранство его гостиной и с удовольствием рассказал, что большая часть ковров была привезена им из варварской страны, где он служил. Как и посуда, шторы, садовые статуи.

- А откуда у вас пианино? – зачем-то спросил я.

- Заезжали к нам артисты, - простодушно поведал Синьков. – Бродячие, стало быть. Ехали на грузовичках с прицепами. Мы резонно решили, что скорее всего, они везут что-то незаконное.

- Была наводка? – оживился Стас.

- Как без наводки, - кивнул жандарм. – Я нутром почуял, что с ними что-то нечисто. Эта наводка меня никогда не обманывала. Вот мы у них и конфисковали пианину и еще кое-чего из подозрительного.

- А сами артисты? Вы их оформили? – глухо спросил Зимин.

- Да с них взять было нечего, - ответил мужчина. – Голь перекатная. У баб еще какие-то бусы были, брошки от поклонников да ленты. А у мужиков кроме исподнего ничего не нашлось. Правда, грим у них был богатый. Цельный чемодан.

Он замолк, словно потерял интерес к теме разговора и обернулся к пианино.

- На самом деле бесполезная штука. Места занимает много, а играть на нем Марфушечка так и не научилась. Хотя стучала по кнопкам этим несколько дней напролет.

- Невероятно, - в который раз повторил Зимин и покачал головой.

- Она у меня талантище, - продолжил жандарм. - С детства умела петь и танцевать так, что на всех ярмарках выигрывала то тыквы, то порося молочного, - с гордостью поведал Синьков.

- И часто у вас бывают ярмарки? – спросил я, чтобы хоть как-то привести в чувство своего напарника

- Да, почитай, каждую полную луну устраиваем праздники,