Я усмехнулся:

– Все-то ты замечаешь.

– В моей работе это необходимо, – пояснила онасерьезно.

– А скажи, – спросил я, – как случилось, чтотакая хорошенькая мордашка занимается таким странным делом, как услуги попродаже квартир?

Она с независимым видом мотнула головой.

– Работа ничуть не хуже других… временных. Зато позволяетработать по свободному графику. Не приходится отпрашиваться, брать больничныелисты…

– Отпрашиваться откуда? – уточнил я.

– Из универа, – ответила она легко. – Мне ещеполтора года грызть гранит науки.

– Ах да, – вспомнил я. – Экономический сюридическим уклоном…

Она нахмурилась.

– Что делать, некоторым высшее необходимо. А кто-тонеплохо живет и с тремя классами.

– У меня не три, – сказал я зло. – Простонадо было идти работать. У моей мамы профессия самая нужная на свете, азарплата, как понимаешь, самая крохотная.

– Понятно, – ответила она серьезно, в голосе прозвучалосочувствие. – Твоя мама учительствует?

– Догадливая ты. Видно, что институт заканчиваешь. Ладно, япошел.

– А сейчас не хочешь закончить учебу? –поинтересовалась она.

– Зачем? – удивился я. – Бабки у меня уже есть…Ладно, бывай. Пойду обустраивать берлогу.

Провайдеры не удивились, когда я выбрал анлимитэд инаивысшую скорость: в нашем доме такие почти все, разве что посомневались, могули я заключать такие договора в отсутствие родителей, но я объяснил, чтохозяин – я, дело иметь будут только со мной, вот деньги, ребята, ясобираюсь платить вовремя, а вы постарайтесь не обгадиться с обещаннойскоростью в сто мегабит в секунду.

В поисках телевизора я и не думал ходить по магазинам ирасспрашивать продавцов: сейчас самую подробную информацию дает Интернет. Позаказу доставили и прикрепили к стене жидкокристаллическое чудо в два метрадиагональ. Установили в комнате так, что удобно смотреть с кухни и даже сбалкона, а если уж совсем какой чемпионат по футболу, то можно даже из туалета,если раскрыть дверь.

Шалея от вседозволенности, я заказал точно так же лучшуюмебель, заменил кухню. Позвонила Лина, поинтересовалась деловито, прошло лизаселение благополучно, не возникали какие-то трудности, все ли бумаги принятыво всех службах.

– Это мой последний звонок, – предупредила она, –я должна довести клиента до момента его благополучного вселения, и чтобы всебумаги были признаны всеми службами, вплоть до пожарной и противотараканьей.

– Да вроде бы все в порядке, – ответил я без особойуверенности. – Я получил какие-то книжки с квитанциями на уплату заквартиру, за воду, за электричество… Что-то нужно еще?

– Заеду взгляну, – пообещала она. – Мне как раз подороге.

Минут через десять раздался звонок в прихожей, на экранедомофона ее серьезное лицо, я нажал кнопку, видно было, как потянула на себятяжелую металлическую дверь и пропала с дисплея.

Я открыл дверь заранее, но Лина все равно позвонила, акогда я распахнул дверь, спросила опасливо:

– Собак злых нет?

– Никаких вроде бы…

– А то я собак боюсь, – сообщила она.

Я отступил в сторону и широким жестом пригласил еевойти и осмотреть. Вообще повосхищаться, я ж такие бабки угрохал, с ума сойти.

Она вошла в комнату, осмотрелась, вышла на кухню, на балкон,заглянула в туалет и ванную комнату. Я нетерпеливо ждал восторгов, а онавскинула глаза к потолку, что-то там увидела, в глазах появилось непонятноевыражение.

– Ну как? – спросил я самодовольно.

– Здорово, – выдохнула она. – Я такого еще невидела…

– Стараюсь, – ответил я скромно.

– …чтобы такую мебель, – договорила она, – втащилив абсолютно не отремонтированную квартиру!

Я ощутил себя уязвленным.

– А что тут ремонтировать?

Она смотрела на меня с тем же странным выражениемнедоумения, жалости и чего-то еще. Так смотрели бы на марсианина илизаговорившего пингвина.

– Не понимаешь? Да всякий, даже самый что ни есть бедняксперва делает ремонт! Хотя бы обои переклеит. А когда собираются жить наширокую ногу, то сперва выбрасывают даже старый пол, каким бы он ни был.А у тебя мебель, даже не знаю, сколько стоит, а ты ее вспер на дешевенькийлинолеум!

Я посмотрел на стены, которых почти не видно замебелью, на пол… ладно, прикрою коврами, на потолок… надо было, наверное,натяжной, сейчас они в моде.

– Ну, – сказал я с неудовольствием, – это ж мояпервая квартира, я говорил! На ошибках учатся. В следующей сперва отгрохаюремонтяру. По высшему классу. Но и так неплохо, разве нет?

Она осмотрелась с прежним выражением удивления, недоумения идаже некоторой брезгливости.

– Не квартира, – сказала она, – а точка. Не дляжилья, а для развлечений. Это понятно. Холодильник коньяками забит?

– Не только, – заметил я скромно. – Икра черная,икра красная, всякая рыба деликатесная, прочая фигня, что должна быть вприличном доме. А ящик с шампанским держу в кладовке.

– Это я заметила, – сказала она бесстрастно. –Головки в золотой фольге в глаза бросаются. Хотя бы прикрыл чем. Пыль в глазапускаешь?

Я чувствовал злость все больше, никто из нас не любит,когда раскусывают с такой легкостью и тут же выставляют на обозрение, что ядрооказывается не такое уж и… а вроде бы с гнильцой, хотя на самом деле все поделу: я ж не брешу, что у меня это есть, а показываю реальное!

Она быстро просмотрела документы, поэтажный план, книжки с квитанциями.

– Все… да, все в порядке. Ну, желаю приятных развлечений!

Она улыбнулась мне достаточно профессионально, а когда былауже у двери, я крикнул запоздало:

– Погоди! Может быть, по бокалу шампанского? Обмоемквартиру?

Она покачала головой.

– Извини, не пью.

– Даже на праздники? – спросил я неверяще.

– У меня сессия, – объяснила она вежливо.

Когда за ней захлопнулась дверь, я договорил за нее: «…но небудь сессии, я все равно с тобой даже срать бы рядом не села».

С этого времени я по-настоящему зажил двойной жизнью.Мама сперва не могла нахвалиться перед соседями: ухожу рано, в то время как ихнедоросли еще в постелях, прихожу поздно вечером, но всякий раз с деньгами: ужене чаевые, как объяснил я маме, а ежедневный процент с прибыли, у нас в фирмеввели такую фишку для обкатки. Если пройдет, то оставят.