были похожи на даты рождения и смерти. Вот только если все первые четыре вполне умещались в логичные диапазоны для дней и месяцев, то в качестве года слева были разные цифры в диапазоне от 2520 до 2530. А в правом десятке символов в конце шёл везде только один набор: 2564.

— Кладбище? — Рикардо просунул лохматую голову между нами и осмотрел шикарное внутренне убранство шкафчика. — Это… Это, в смысле, пепел, что ли?

— А это, значит, имена и годы жизни… — Белла внимательно рассматривала загадочные закорючки.

— Годы жизни? — Паренёк распахнул глаза и огляделся. — Это… Это корабль из будущего⁈

— Из Юго-Восточной Азии. — Белла всё-таки перестала хмуриться и даже слегка улыбнулась. — Там же годы официально считают не так, как христиане.

— А как⁈

— От того года когда Будда типа в Нирвану ушёл. — И снова она не могла не использовать возможность поумничать.

— В «Нирвану»? Будда? Это который басист, что ли?

Девчонка фыркнула и, лукаво улыбнувшись, переглянулась со мной:

— Нет, клавишник…

— А вот и нет! — Рикардо радостно заулыбался и тоже немедленно продемонстрировал свою эрудицию. — Не было в «Нирване» никогда клавишников! Это я точно знаю!

В это время я шагнул ещё ближе к шкафчику, заметив за бутылками кое-что такое же яркое, как подстилка из пижамы, но совсем в другой цветовой гамме:

— Ну, басисты-то в Нирвану точно никогда не попадают… — Аккуратно дотянувшись до цветастого предмета, я постарался не потревожить прах кремированных мореходов. — Но, может, сейчас узнаем, откуда они тут вообще взялись…

Но ни одного слова под яркой обложкой мы разобрать тоже не смогли разобрать, не смотря на старательный почерк писавшего. Единственное, что было знакомым — это всё те же даты. Аккуратные цифры шли слева от небольших абзацев. И длились в диапазоне от 01.01.2564 до 27.07.2564.

— Это дневник того, кто здесь обитал… — Полистав клетчатые странички яркой тетради, Белла пришла к тому же выводу что и я.

— В конце июля, этот юнга, получается, отсюда на второй лодке уплыл… Интересно, почему не сразу? Ты же говорила, что на как раз новый год всё это началось? — Я обвёл пустую рубку рукой. — Тут-то, похоже, тоже…

— Наверное, ждал, пока все взрослые умерли… — Белла указала на ряд бутылок с надписями. И торопливо добавила. — Ну, то есть… Думал, может, они ещё поправятся. Подкармливал… Вон же они сколько все тут прожили, получается…

Самая поздняя дата на бутылках с прахом и правда совпадала с последней датой в тетрадочных записях.

— Получается, кому-то из команды ещё не было восемнадцати, да? — Заглядывая внутрь тетрадки через плечо, паренёк, наконец-то, тоже стал приходить к правильным выводам. — А так, разве, можно?

— В юго-восточной Азии, наверное, можно… — Белла перелистнула последнюю страницу и подхватил выпавший из дневника сложенный листок. — Хм… А тут, вроде, по-английски… Ну или типа того…

Текст на вырванной страничке и правда был далёк от грамотного. Хотя, одинаковой высоты буквы явно были написаны той же самой старательной рукой:

«HELLO, KHRAP:) PLIS NO TACH BOTLS, KHRAP. ITS MY PAPA EN BROZERS EN BADDIS. IF U VONT FUD EN DRINK U HEV ANDER STIRINVIIL, KHRAP.»

— «Стиринвиил»? — Рикардо первым одолел ломаный текст и торопливо заозирался по помещению. — Это где?

— Это под штурвалом. — Я, в свою очередь, первым дотянулся до открученной панели под рулевым колесом. И, убедившись в отсутствии ловушек, открыл тайник под всеобщее обозрение.

— Тунец!!!

— Кола!!!

Каждый из моих юных спутников, похоже, мгновенно заметил собственное любимое лакомство среди целой горы разноцветных банок и бутылочек. И уже через несколько минут торопливого знакомства с прочим содержимым заначки юного буддиста, небольшое помещение заполнили аппетитные хрумканье и чавканье.

Едва утолив голод, вымотанные за день подростки и не подумали о том, чтобы тратить остатки сил на куртуазные вечерние беседы. Сразу после торопливого ужина, оба тут же начали заметно клевать носом.

— Надо… Ы-ы-а-В! — Белла заразительно зевнула во весь рот и продолжила слабую попытку подъёма с разложенного на полу спальника. — Надо какую-нибудь сигнализацию, что ли, поставить… — Немного осовело глянув на пустые консервные банки, она опять остановилась на полпути. — Я сейчас чё-нить придумаю…

— Уже придумал. Отдыхайте. — Остановив её взмахом руки, я сгрёб банки в кучу и шагнул с ними наружу.

— Рик… Я потом тоже там… Помогу… Ещё… Спасибо…

Окончания фразы было уже не разобрать. Тихонько притворив толстую дверь, я остался один на один с вечерним заливом.

Кроме промозглого сквозняка всё внимание здесь сразу переключалось ещё и на его душноватый запах. Наверное, я всё-таки вырос не на побережье, раз сочетание водорослей и повышенной влажности кажется таким необычным. Получается, что можно исключить уже довольно приличный участок суши… И Ленинградская область, стало быть, мне тоже не дом родной… Откуда же меня тогда сюда занесло?

Далеко внизу скрип невидимых в темноте «крабов» полностью заглушал поднявшийся прибой. Тяжёлые волны колотили в металлический борт с гулким плеском, который было почти не слышно в рубке. Но здесь снаружи это резкое и не ритмичное бултыхание постоянно вызывало желание оглянуться. Тем более, что ночь обещала быть тёмной — зарево заката едва пробивалось сквозь плотные тучи, а с востока на нас опускалась сплошная беззвёздная тьма.

Наскоро успокоив свою паранойю растяжками, сооружёнными из скотча и пустых банок, я убедился в том, что заделал ими все отпиленные подъёмы. Теперь, даже если кто-то из ползающих тварей сможет сюда как-то дотянуться — мы это услышим. И, тем более, если ночью сюда всё-таки кто-то пожалует с берега.

Но, не смотря на спешку, когда я вернулся в рубку, оба подростка уже медленно и глубоко посапывали.

Однако бдительная девчонка всё-таки легонько вздрогнула, когда я чуть скрипнул запорным механизмом:

— Рик? — Похоже, она потянулась в карман за ножиком.

— Я. Расслабься уже.

— Рик… — Белла Снова сунула тонкий подбородок под спальник. — Мы тебе тут оставили местечко с края…

— Крайнее местечко?

— Ну уж точно не последнее… — Улыбнувшись глазами, девчонка подавила зевок и сонно почмокала. — Там снаружи ничего нового, надеюсь?

— И даже никого. Спи.

Ответом было согласное молчание, которое сменилось глубоким сонным дыханием ещё до того, как я осторожно прилёг рядом. Подложив руки под голову, я с вытянул отваливающиеся ноги.