— Ну как угодно, — сказал Карл. — Какой чудесный день, не правда ли?

Тетка вынуждена была согласиться. День действительно чудесный. Почти летний.

— И как приятно в такую погоду прошвырнуться в Лондон, не так ли?

Тетке снова пришлось признать правоту Карла.

— И какое дивное совпадение — встретить здесь совершенно случайно близкого родственника. Чай с ним попить. Поговорить по душам.

Тетка молчала. Смотрела теперь в сторону.

— Это будет незабываемый день в моей жизни, — сказал Карл. Джули он все это время игнорировал, будто они сидели за столиком вдвоем с тетей Фионой.

А потом, Джули даже не заметила, когда это началось, между Карлом и теткой завязалась дуэль. Они теперь смотрели в упор в глаза друг другу, с откровенной неприязнью, почти яростно, будто гипнотизировали друг друга. В итоге тетка не выдержала. Отвела глаза. После чего он, видимо, счел себя победителем. Сказал:

— Ладно, мне пора. Меня тут на фотосессию срочно вызвали. Привет Фолкстону.

И исчез. Как он умеет — мгновенно, точно растворившись в воздухе.

Джули выбежала из кафе, кричала: «Карл, подожди, я должна тебе объяснить…»

Но куда там. Его и след простыл.

Когда они ехали домой, Джули вылила на тетку тонны негодования.

— Ну вот, тетя, добилась своего? Теперь он на меня в обиде. Впервые за все семь лет нашей совместной жизни! Он никогда, никогда ничего подобного себе не позволял. Всегда был мил, предупредителен! А теперь вот даже смотреть на меня не хочет, так я ему противна!

— Если бы я добилась своего и он бы тебя оставил, я была бы счастлива, считала, что выполнила долг перед твоими покойными родителями! — распалялась в ответ тетушка. — Но ничего подобного! Явится назад как миленький. Так что можешь успокоиться и не переживать. Никуда он не денется.

— Нет, боюсь, он обиделся всерьез…

— Это кто же на кого должен обижаться? Ведь факт остается фактом: он тебя обманывает! Сказал, что едет в Париж, а сам в Лондон улизнул потихоньку! И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться зачем…

— Погоди, погоди, тетя, он же сказал: его на фотосессию вызвали…

— Это когда же его успели вызвать? Курьер на пирс ему, что ли, пакет доставил? Или, может, водолаз какой, или, как их называют, аквалангист из-под воды явился и сообщил: вас на фотосессии ждут. Так что отменяйте поездку в Париж и скорее в Лондон!

Тетушка, как все глуховатые люди, говорила очень громко, особенно когда возмущалась или сердилась. Так что сейчас ее сардонические диатрибы слушал весь вагон. Люди уже поворачивали головы со всех сторон. Не каждый день такое услышишь по дороге в Кент, самое благопристойное английское графство.

— Тише, тише, тетушка, на нас уже все оборачиваются… Все гораздо проще, чем ты думаешь. Он постоянно звонит из автоматов в свое агентство или еще куда-то, всяким заказчикам, и они часто меняют ему задания. Поступают новые, более важные заказы, иногда просто более выгодные — он же должен деньги зарабатывать. И он отправляется по другому маршруту. Я и сама была много раз свидетелем таких переговоров.

— Конечно, звонит куда-то, еще бы! А откуда ты, наивная девочка, знаешь, кто там, на другом конце телефонной линии? Почему ты так слепо веришь всему, что он говорит? Из чего следует, что это заказчик, а не любовница? «Приезжай, любимый, скорей, мой противный муж внезапно уехал навестить престарелых родителей, брось все дела, лети ко мне в Ковент-Гарден, и мы предадимся пороку!»

— О боже, тетушка, тише! Такими словами нельзя бросаться и тем более нельзя выкрикивать их на весь вагон, это кончится скандалом! Вон кондуктор идет, сейчас он нас высадит… Давай отложим этот разговор до возвращения в Фолкстон.

— Ну а о чем же мы будем тогда разговаривать? Давай, давай о погоде будем беседовать — это же так увлекательно!

Тетушка любила подбавить сарказма, думала, что это придает ей шарма. Но не выдержала, подвела все-таки итог:

— Вот увидишь, я окажусь права.

И больше не проронила за все полтора часа поездки ни слова. Да и Джули неохота было с ней разговаривать.

Джули сидела и пила кофе напротив спящего Карла и вспоминала. Вспомнила, как допустила сюда, в дом, в эту же зеленую гостиную, Уильяма Дарби — младшего по прозвищу Волчок. Как тот нагло, по-хозяйски расселся напротив желтого камина, даже ногу за ногу заложил. И тоже сидел здесь чай распивал, как будто имел на это право. Не надо было, конечно, сюда его звать, это была ошибка.

Волчком Дарби-младшего прозвали в детстве за худобу и неуемную энергию — это ей, естественно, тетка рассказала, кто же еще. По большому секрету, разумеется. Как выяснилось, они с теткой на одной улице жили, в мяч играли, чуть ли не воздыхатель он теткин был, сколь ни трудно было в это поверить, на них обоих теперь глядя. Дарби-младший овдовел — дети выросли, а тетка замуж так и не вышла.

Энергии со школьных дней у Волчка поубавилось — а худоба сохранилась, стала даже болезненной, карикатурной. Он был теперь похож на какую-то диковинную птицу, смесь цапли со старым ободранным гусем. Интересно, думала Джули, как его воспринимали коллеги в Скотленд-Ярде, где он служил всю жизнь? Посмеивались ли за глаза над его внешностью? Высоких чинов он не достиг, но, уверяла тетушка, пользовался уважением как опытный профессионал, и, выйдя на пенсию, открыл очень успешное сыскное агентство в Лондоне. И вот лишь в последние год-два болезни одолели его, и он вынужден был закрыть свое предприятие и вернуться в родной Фолкстон. От работы по специальности теперь отказывался, но ради тети Фионы согласился сделать исключение, помочь им за вполне символическое вознаграждение. В любом случае все расходы тетушка брала на себя. В общем, Джули дала себя уговорить. Надеялась, что появится в ее жизни какая-то ясность. Предупредила Волчка:

— Имейте в виду: Карл очень наблюдательный. У него, как я говорю, «глаза в затылке». И потрясающая интуиция. Так что осторожней, он вас может учуять запросто.

— Не беспокойтесь, миссис Бертон, и не с такими справлялись. Но мне нужно побольше узнать о нем.

И вот так получилось, что Джули и Дарби-младший оказались сидящими напротив друг друга в ее гостиной с зелеными стенами и старинной лепниной На потолке. А еще у нее был совершенно чудесный камин, весь в темно-желтых и коричневых тонах — очень необычно для XIX столетия.

Джули цеплялась за все эти милые детали, которые всегда были частью ее жизни. Сначала с ласковыми, хотя и вечно занятыми, отсутствующими родителями. А потом и с Карлом. Это был ее родной, уютный, потрясающе удобный для жизни дом в три этажа, с огромным погребом и большим садом. Прохладный летом, в любую жару, и не слишком холодный зимой (хотя он, видимо, считал нужным закалять своих обитателей, ведь это полезно для здоровья!). Дом был с ней навсегда, он не предавал, даже если все остальные…