тихий свист восхищения, и очень скоро комнату заполонило море нот, словно вчера в ней состоялся слёт канареек.

– Никогда не видел ничего подобного, – с удивлением выдохнул он, закончив просматривать негативы. – Они идеальны. Никакой зернистости, нечетких изображений, погрешностей цвета. По-моему, они все выглядят точь-в-точь как оригиналы.

– Не хотите рассказать нам о них? – спросил я Литтл-Рока.

Литтл-Рок подошел к бару и намешал себе напиток из радужной батареи бутылок, совсем такой же, какую он держал в своем офисе в галерее. Не знаю, какой цвет он хотел получить, но, смешав и выпив три напитка, каждый из которых оказался чернильно-черным, он наконец сдался и выпил стопку обыкновенной прозрачной водки.

– Мы с Кэрол Мастерс поклялись отомстить отцу за несправедливое отношение. Вот и решили продать несколько оригинальных снимков с негативами, которые взяли в галерее.

– Какая деликатная формулировка, – заметил я. – Вы не взяли их. Вы украли их – просто и ясно.

Он никоим образом не собирался убеждать меня в обратном, но если бы он попытался…

– Мы не считаем себя преступниками, мистер Вэлиант. Мы брали только работы Кэрол. И мы оба понимаем, что она имеет право на получение доли прибыли от их возросшей стоимости. Ничего морально предосудительного ни в ее поступке, ни в том, что я получаю свой процент за помощь ей, нет.

– Я знаю раввина, шесть министров и папу римского, которые легко разобьют ваши аргументы. Особенно если принять во внимание, что именно вы делали в конечном итоге с краденными работами.

По-прежнему ни намека на вину.

– Идея принадлежала Кэрол, а не мне. Заметьте, Кэрол. Она рассуждала так: зачем продавать их один раз, если можно наделать копий и продать несколько раз? Я говорил ей, что идея замечательная, но не сработает. С оригинального негатива можно без труда наделать много копий-снимков, но к каждому снимку в рамке обязательно должен прилагаться и негатив, с которого этот снимок сделан. При наличии одного негатива ее идея невыполнима. А копию негатива использовать нельзя. Любой знающий коллекционер тут же заметил бы подделку. Вот тогда-то Кэрол и предложила обратиться к Сиду Слизняку.

Кэрол работала у Слизняка много лет назад, когда его еще знали под фамилией Баумгартнер. Он поддерживал с ней связь на протяжении многих лет, уговаривая вернуться к работе у него. Однажды за обедом он рассказал ей о новой технологии, разработанном им для воспроизведения негативов. Копии получались такими совершенными, что даже эксперт не отличил бы их от оригинала. Если бы все работало так, как он расписывал Кэрол, поверьте, наша проблема была бы полностью решена.

Кэрол обратилась к нему с нашим предложением. В обмен на фиксированную плату за штуку он взялся изготавливать в ограниченном количестве копии оригинальных негативов. Я вставлял дубликаты негативов и снимки с них в рамки, а Кэрол подписывала. Затем мы продавали их как оригиналы через сомнительных дилеров вроде Хирама Тонера.

– Должны же были ходить слухи, что эти оригинальные негативы украдены из вашей галереи!

– Даже не сомневайтесь! Полиция распространила фотографии и подробные описания украденных работ по всему миру.

– И ваши посредники не испытывали затруднений с поиском покупателей в таких условиях?

– Вообще никаких. Многих коллекционеров ничуть не волнует происхождение произведения искусства. Если хочется заполучить его в коллекцию, они покупают, и неважно, краденое или нет.

– Сколько таких копий вы продали?

– Мы ограничились пятнадцатью копиями каждой работы. Сделай мы больше, нашу схему могли раскрыть. Покупатели, как правило, не собирались открыто демонстрировать украденные работы, но могли показывать их одному-двум близким друзьям. Рано или поздно нашелся бы человек, который увидел бы один и тот же якобы оригинал в двух коллекциях. Кроме того, если бы возникли подозрения, стоимость работ непременно упала бы, а разгневанные покупатели, проследив всю цепочку, вышли бы через своих дилеров на Кэрол и меня. Совершенно скандальная ситуация. Мы вообще хотели свернуть весь бизнес до того, как такое произойдет.

– Деньги от этой сделки вы собирались вложить в раскрутку собственного мультяшного синдиката?

– Да. Кстати, я даже обращался к отцу через посредника с предложением выкупить контракт одного мультяшки, который стал бы краеугольным камнем моего нового предприятия.

– И этим посредником, – продолжил я его мысль, – был Сид Слизняк, настоящее имя которого Сид Баумгартнер.

– Верно, – отозвался Литтл-Рок.

– А мультяшка, за которым вы охотились, – догадался я, – был кролик Роджер.

– И снова верно. Однако отец отказался продавать его контракт. По-моему, я неплохо разбираюсь, талантлив мультяшка или нет, – похвастался Литтл-Рок. – Я много раз говорил отцу, что в конюшне ДеГризи кролик Роджер был одним из самых талантливых актеров. И еще я говорил ему, что надо дать Роджеру персональный стрип-комикс. Отец даже слушать не захотел. Он не стал бы убивать кролика, но и не отпустил бы его на свободу. Я всегда подозревал, что все это как-то связано с Джессикой.

– Вы хотите сказать, что Рокко использовал Роджера, чтобы удержать Джессику? – вмешался Роджер. Почему этот кролик никак не хочет отказаться от своей упрямой веры в любовь Джессики, хотя и ежу понятно, что никакой любви там нет и не было? – Пока Рокко держал кролика, он держал и Джессику тоже?

– Во всяком случае, так выглядело со стороны, – подтвердил Литтл-Рок, посылая тем самым дух Роджера на седьмое небо. – Джессика никогда бы не осталась с ним по своей воле. Она не любила моего отца. Да и как она могла? Она такая культурная и утонченная, а он был просто хамом. Нет, она определенно любила другого. И это было совершенно очевидно даже для случайного наблюдателя. – Роджер снова просиял, но ненадолго. – Джессика любит меня, – объявил Литтл-Рок, и самоварный панцирь гордости Роджера сплющился быстрее, чем панцирь черепахи, разгуливающей в воскресный день по автостраде Голден-Стейт. – И это еще одна причина, по которой я ввязался в эту гнусную аферу, – вздохнул Литтл-Рок. – Ради Джессики. Без лишних слов она дала мне однозначно понять, что, когда я стану независимым и богатым, она тут же бросит отца, на какие бы уловки тот ни пошел, пытаясь удержать ее, и убежит со мной…

– …В шалаш на тропическом острове, где вы оба будете питаться кокосами, ходить без одежды и жить долго и счастливо, – закончил я с сарказмом. – А вам не приходило в голову, что ваш старик без труда проследил бы вас до Тимбукту и вернул обратно?

Судя по выражению его лица, не приходило. Я не устаю удивляться, как охотно люди обманывают себя, веря в любовь, побеждающую все преграды.

Я не хотел, чтобы Роджер услышал мои следующие вопросы, поэтому быстренько выдумал для него опасное задание.

– Кто это там? – спросил