Кикиморы переглянулись и дружно закивали.

– Толпой не идите, а то спугнете мужика, он и так не в духе… – предупредила чернявая. – И пусть с этим худым девка идет, на лицо красивая, может, она чем и одарит нашего угрюмого товарища.

Джиневра переглянулась с Матиасом.

– В рамках приличия я готова помочь, чем смогу, – сказала ведьмочка, гордо вздернув носик. – Я все-таки девушка!

– Так, а кто ж говорит, что ты парень, – кикиморы рассмеялись, а покрасневшая Пендрагон пошла за мной.

Парни глядели нам вслед; идти оказалось недалеко, и я по-прежнему чувствовала связующие нас нити – это успокаивало. Твердая земля кладбища всё же приятнее, чем зыбкая топь.

«Если обернусь личем, то точно на болота не пойду. Лучше на кладбище ошиваться, там хоть и духи, но климат не такой влажный, – думала я, посмеиваясь над собой.  – Дожила, мечтаю о том, что буду делать после смерти. Хотя что мне еще остается? Рыдать целыми днями над горькой участью? Точно нет, отец с мамой бы не одобрили. Матушка и та редко позволяла себе проронить хоть слезинку. От судьбы не уйдешь», – я вспомнила наш разговор с Астаротом. «Для меня есть выход…»

– Значит, не все потеряно, – прошептала я.

– Диаваль, что ты там бормочешь?

– Ничего, думаю, чем взбодрить старикана, чтобы он перестал грустить.

– Так все просто, надо что-нибудь ему подарить и сказать: «Нате вот, сударь – подарок для женушки вашей. Любите и будьте счастливы!»

Я резко остановилась и повернулась к Джиневре, под ногами сильнее захлюпало.

– Только вот что? У тебя есть какие-нибудь украшения?

Пендрагон задумалась, на ее лбу возникла морщинка, а взгляд заметался, остановившись на ботинках. Быстро их расшнуровав, ведьмочка предъявила чулки в черно-фиолетовую полоску.

– Сама их зачаровала. Они непромокаемые и никогда не воняют!

Я оглядела ее изящные ступни, носки в руке, и меня разобрал внезапный приступ смеха, от чего я невольно хрюкнула, поддерживая Пендрагон под локоть и дожидаясь, когда она обуется.

– Подарок готов, будем надеяться, что жена болотника – дама не ревнивая и примет чулки как дар, а не намек на супружескую измену.

Болотник оказался сгорбленным мужичком с длинным крючковатым носом, на конце которого сидела мелкая лягушка. По узким плечам растрепались зеленые волосы, на грустном лице блестели большие, как два блюдца, глаза. На миг мне показалось, будто я вижу в них себя прежнюю – в женском облике…

Рядом с унылым супругом сидела его женушка, при виде нас дамочка в зеленом повернулась – и я увидела на ее заплаканном лице удивление.

– Простите, госпожа болотница, что задержалась с подарком на вашу годовщину, – рассыпалась в извинениях Джиневра, протягивая с сорванными по пути желтыми кувшинками свои чулки. – Дойти к вам не так легко, но мы исправно выполнили заказ господина Болотника.

– Мы раскаиваемся за причиненные вам неудобства и запоздалую доставку, – вторила я и для усиления эффекта поклонилась. «Не хватает лишь шляпы со шпагой».

Болотница захлопала длинными ресницами и, смахнув с плеча стрекозу, прошлепала к Джиневре. Стоило ей примерить чулки, как она задрала юбку до колена и с громким хлюпаньем запрыгала на месте, лучась радостью.

– Ах, негодник! – жена бросилась мужу на шею, обиду она вмиг позабыла, приняв запоздалый подарок.

«К счастью, женушка оказалась понимающей особой», – подумала я.

– Спасибо вам, – болотник улыбнулся, похлопав супружницу по пухлой ягодице.

– Всегда пожалуйста, но не могли бы вы избавить наш университет от тумана, а то не продохнуть. И в теплицах все растения увяли, – осторожно попросила я, сделав печальное лицо.

Джиневра громко шмыгнула носом, утирая глаза платком. «Актриса от бога», – мысленно похвалила я.

– Ну, с туманом дело такое… – неохотно начал болотник.

– Да будет тебе! Переживешь, я тоже от него устала, ни черта ведь не видать! – жена толкнула его в плечо, и муж окунулся в воду; лягушка спрыгнула с его носа.

– Ладно, ладно, – отплевываясь, пробормотал он и сел на кочку. – Развею… но не сильно.

– А нам сильно и не надо, – Джиневра замахала руками.

Болотник набрал в легкие воздуха и мощно подул. Сильный порыв ветра пронесся по топи. Заколыхались ветки редких деревьев, зашумели кусты и травы. Белесая мгла вмиг растворилась, и на болоте просветлело.

– Красотища! – восхитилась ведьмочка, любуясь открывшимися болотными цветами и ягодами.

– А то! Не зря я за него замуж вышла. Он хозяин самого лучшего участка, – похвалилась жена болотника, но мужу не было дела до этих разговоров перекинув свою половину через плечо, он уплыл, скрывшись за высокими холмиками и корягами.

Пендрагон с облегчением вздохнула:

– Ух, боялась, что не поможет. Вдруг ей бы не понравились чулки…

– Понравились, а это главное. Теперь можно возвращаться к нашим.

Но у костра ждал только Крабат. Юро и Матиас давно пропали в кустах и, судя по всему, выберутся они оттуда не скоро. Грибочки оказались не самыми полезными, хотя и помогли вывести из организма все лишнее.

Второй рыбы в сумке у Крабата не оказалось, зато нашлись яблоки и печенье. Чем мы с Джиневрой и перекусили; в отличие от Пендрагон, сильного голода я не испытывала.

Неодобрительно фыркнув по поводу затянувшихся мужских посиделок в кустах, Джиневра принялась готовить зелье от несварения. Продезинфицированная вода находилась во флягах, но от грибов помогала исключительно болотная.

– Давно могли бы быть в университете. Но нет, приходится с ними тут нянчиться, – ворчала ведьмочка, набирая в прихваченный Крабатом небольшой котелок воду.

– Кто додумался полакомиться этими грибами, уж не ты ли? – я скрыла улыбку, отвернувшись к костру, но в ответ вместо очередного ругательства услышала всплеск. Обернулась – Джиневра исчезла.

Мы с Крабатом бросились к черной воде.

– Ничего не разглядеть! – некромаг стал быстро снимать экипировку.

– Не лезь, – остановила я. – Там могут быть навки, и твои беруши не помогут.

– А кому они помогут, тебе что ли? Жить надоело, Некроманцер? – оскалился он.

«Мне так охота жить, что словами не передать. Но и навки мне не страшны, в отличие от тебя».

Спорить с ним было некогда, и, скинув ботинки, я щучкой нырнула в черную воду. На темном дне лежала Джиневра, а над ней нависла давешняя утопленница.

Держа в руке некромантский кинжал, я подплыла к Джиневре. Утопленница смотрела на меня взглядом, затуманенным серой пеленой. Ее волосы развевались, а ткань сорочки напоминала парус.

Рассекая кинжалом воду между нами, я схватила Джиневру за руку и потянула к себе. Вода облегчила вес – и оказалось совсем не сложно вытащить ее на берег, где уже помог Крабат. Из кустов, застегивая ремни, выбрались Матиас и Юро. При виде нас у воды они тут же бросились к берегу.

Я подтянулась на руках, отбросив кинжал на траву, чтобы он не ушел на дно, и с облегчением услышала кашель отплевывающейся от воды Джиневры.

– Диаваль, давай руку, – лицо оборотня было перекошено, но я не могла понять, то ли ему страшно, то ли он в гневе, но