Валерий нахмурился и сделал глубокую затяжку:

– Только если пингвин найдется, что маловероятно. Наверняка Мостовой заныкал его вместе со своим кортиком или чем он там пользовался.

– Да, скорее всего.

– Так что если найдем, это будет просто огромное везение, а если нет, то ситуация получается довольно скользкая. Мы-то с тобой понимаем, что, отрицательный результат не имеет в данном случае ценности, это нельзя будет трактовать в пользу невиновности Мостового, но в обывательских умах могут зародиться разные сомнения… Главное, если бы ты не начала задавать вопросы, информация так и не всплыла бы!

Ирина удивилась. С каких это пор стремление судьи получить полную информацию вызывает у руководителя раздражение?

– Что ты смотришь? – продолжал Валерий, уже не скрывая досады. – Зачем эта самодеятельность? Почему у тебя заседатели рот открывают? За каким чертом вам понадобилось полдня выяснять, с кем и почему поссорилась девчонка, если доказано, что ее убил маньяк?

– Но…

– Давай без «но»! – Валерий с силой раздавил окурок в пепельнице, поставил ее на пол и сел в постели. – Ты не можешь унять эту дуру-директоршу, чтобы не лезла, куда не просят? Наверное, нет, если ты даже с собственным любопытством не в состоянии справиться! У вас там что вообще, суд или кумушки на лавке?

– У нас идет судебное следствие, Валерий Игнатьевич.

– Ладно, Ирочка, прости меня за резкость, – он улыбнулся и приложил ее ладонь к своей щеке, – только от этого процесса действительно многое зависит.

– Ну да, жизнь человека.

– Ира! Ты хочешь, чтобы мы могли быть вместе?

– Да, что за вопрос.

– Так вот, если хочешь, то ты все сделаешь правильно.

Наскоро поцеловавшись в темной и душной, несмотря на холодный март, парадной, они разошлись, выйдя на улицу с интервалом в минуту. Большого риска встретить общего знакомого в Иринином дворе не было, но Валерий предпочитал перестраховаться.

Садик Егора располагался в двух кварталах от дома, и сегодня Ирина была этому рада. Есть время на ходу немного развеять тоску и поразмыслить. Получается, надо осудить человека на смерть, чтобы соединиться с любовником, и не в том даже дело, виновен Кирилл Мостовой или нет, но получается, что она должна совершать подвиги, а Валерий будет сидеть, как принцесса в башне. Он ничем не рискует, все падет на голову Ирины, начиная с угрызений совести и заканчивая увольнением по несоответствию, все будет ее. А он, похоже, даже больничный специально брал для перестраховки. Если Мостового расстреляют, а потом найдут настоящего маньяка, Валерий тут же вытащит свой бюллетень: «чик-чик, я в домике, распорядительное проводили без меня, начали слушание без меня, а потом что я мог?»

Очень легко раздавать указания, когда за последствия отвечать не тебе!

Ирина поймала себя на том, что почти бежит, и замедлила шаг. Когда они только познакомились, Валерий казался таким хорошим, настоящим мужиком!

Она усмехнулась, вспоминая себя тогдашнюю, контуженную разводом. От удара судьбы в ней развилась какая-то болезненная наивность и вернулось детское восприятие мира, когда видишь то, что хочешь, а на остальное закрываешь глаза. После того как муж ушел к другой женщине, так необходимо было чувствовать себя желанной, узнать вкус той самой настоящей любви, ради которой можно пожертвовать всем, даже семьей.

Ирина чуть не застонала: господи, все ведь было так банально и даже немножко пошло, а ей в этих тайных свиданиях, в возвышенных речах и высокопарных клятвах мерещилась великая любовь и романтика. А про жену она ничего не хотела знать, будто ее и нет. Валерий первый заговорил о том, что хочет жениться на своей любовнице, только придется немного подождать, пока он укрепится в должности, обрастет нужными связями, в общем, надо сделать так, чтобы развод не сказался на карьере.

Ирина верила, ждала, намечала себе какие-то сроки, потом они наступали, ничего не происходило, она намечала новые… Иногда разочарование становилось таким мучительным, что Ирина хотела порвать с любовником и перейти на работу в другой суд, лишь бы только прекратить пытку бесплодным ожиданием, но потом наступал новый день, Валерий опять любил ее, и Ирина понимала, что одиночество еще хуже.

Сейчас есть надежда, а без Валерия ничего не останется, только пустота и одиночество. Ирина сама не знала, осталась ли в сердце любовь или истлела на горячих углях обманутых ожиданий, но теперь это уже неважно. Она слишком много потратила сил и времени на эти отношения, слишком много вложила в них, чтобы теперь просто взять и выбросить на помойку. Тридцатилетней женщине с ребенком найти мужа – задача почти невыполнимая, реальность такова, что или Валерий, или никто. Поэтому надо забыть обо всем, стиснуть зубы и провести процесс как надо. Черт с ним, пусть это будет главным подвигом по завоеванию принцессы Валерия, раз без этого никак. Русским женщинам не привыкать. Зато он женится, она быстренько родит ему дочку… А, нет, дочка у него есть, пусть теперь сын, а для гарантии лучше сначала мальчика, а потом девочку.

И тогда посмотрим, кто принцесса!

Ирина усмехнулась, хотя ей было совсем невесело.

Взгляд упал на вывеску. Зеленоватая неоновая трубочка изгибалась в виде рюмки с тремя пузырями сверху. Очевидно, они символизировали гроздь винограда, должен быть еще лист, но он не горел. Удивительное дело, но возле входа не терлись алкоголики, и внутри, насколько видно сквозь витрину, совсем мало народу. Поколебавшись немного, Ирина вошла внутрь. Магазин совсем рядом с домом, но раньше она тут никогда не покупала, поэтому ничего страшного, если сегодня возьмет бутылочку. Мало ли зачем ей надо, может, в подарок кому-нибудь. Или гости придут, ничего стыдного.

Впрочем, судя по одутловатому лицу, продавщица сама не чуждается своего ассортимента, ей, наверное, плевать.

Запихивая в сумку бутылку рислинга, Ирина вспомнила, что дала зарок не пить, и продержалась два дня. Потом подумала, что вместо вина нужно было приобрести новые колготки, а дырявые просто выкинуть в мусор, как поступают шикарные заграничные женщины.

Но кассирша уже пробила чек и возврат делать ни за что не станет.

Сейчас она в страшном нервном напряжении из-за процесса, и бокал вина вечером просто необходим, чтобы немного расслабиться, даже врачи рекомендуют небольшую порцию алкоголя. Скоро все закончится, Валерий женится, она станет счастлива и тогда уж точно не притронется больше к вину.

Надежда Георгиевна села перебирать гречневую крупу, надеясь, что это монотонное занятие поможет ей отвлечься. Она пробовала читать, но буквы прыгали перед глазами и не хотели складываться в слова, в телевизоре ей везде мерещился Шевелев, и в голову начинали лезть разные мысли.

Хотела позвать мужа прогуляться, но Алексей сидел за письменным столом, плотно обложившись бумагами, – готовился к защите. Надежда Георгиевна вздохнула – сколько они уже живут, но никогда раньше она не видела, чтобы муж о чем-то так переживал, как о своей диссертации. Что ж, если вспомнить, с каким трудом она ему досталась… Все время находились выскочки и блатные, пролезавшие вперед. Муж – серьезный ученый, вдумчивый, добросовестный, он не стал бы мухлевать и подтасовывать результаты, как все эти скороспелые таланты, только, конечно, обидно, когда твои сокурсники многие уже генералы, а ты даже еще не полковник, и хочется сказать: «а зато я доктор наук». Господи, опять это «зато»!