С мазохистским удовольствием отхлебнул гадости из кружки и тихо сказал:

— Даты не сходятся.

Юми резко развернулась к нему.

— Даты? — спросила она.

— Даты, — ответил Виктор. — Консорциума и «Отдела Рекламаций» не существует уже сто лет.

— Девяносто восемь, — поправил Вольфрам.

— Не велика разница. Ты… относишься к одному из проектов, закрытых отделом, так?

— Пусть будет так.

— И видел «Отдел» живьём. Значит, в те времена он еще активно действовал. Следовательно, этим событиям больше ста лет. А ты совсем не похож на старика.

Виктор чуть приподнял кружку, обозначая шутливый тост, и отхлебнул еще гадости. Юми села прямо и закрутила головой, глядя то на Виктора, то на Вольфрама. Но четырехрукий пассажир остался спокоен.

— Сколько живёт человек? — спросил он.

— Лет сто пятьдесят, — ответил Виктор.

— Сто сорок два в Федерации, сто тридцать шесть в Империи, — поправил его Вольфрам. — Союз утверждает, что сто сорок пять, но официальная статистика публикуется раз в пять лет, осталось четыре. По максимуму, сто сорок пять минус девяносто восемь. Получается, я вполне мог застать те события, даже будучи уже в зрелом возрасте.

— Но сейчас ты был бы стариком, — нахмурился Виктор.

— По-твоему вот это, — Вольфрам развел четырьмя руками. — Единственное моё отличие от человека?

— А есть еще? — заинтересовалась Юми.

— Ну, — улыбнулся Вольфрам. — Есть. Старею медленнее, точно не могу сказать насколько. И нестандартный организм очень плохо… отрегулирован. Я же не просто так таблетки ем.

— Ой, — отвела глаза Юми.

— Всё нормально, я привык.

«Он мало не ухаживает за бедной девочкой» — мрачно подумал Виктор. — «А она ведется».

Собрал посуду и пошел запихивать её в моющий аппарат. Просто чтобы был повод отвернуться и не смотреть, как художница хлопает глазками. Но её поток сознания всё равно было слышно. Вольфрам едва успевал отвечать на вопросы любопытной девушки.

— А ты левша или правша?

— Даже не знаю… Такой сложный выбор.

— А пожать плечами можешь. Нет, не теми. Эм… нижними плечами?

— Это так важно?

— Интересно как сустав устроен. Там же не просто вторая ключица? Не может такого быть!

— Разбираетесь в анатомии?

— Ну конечно! Я же художница. Когда только училась, всех рисовала немножко «с рельефом», даже девушек. Просто для понимания. Сейчас уже обхожусь, руку набила… Ой! Я же обещала показать свои работы!

Юми выскочила из-за стола и побежала в каюту за планшетом. Чуть потолок головой не задела — при 0,2G резко дёргаться — плохая идея. Виктор уже набил себе пару шишек и был бы не против ускорить «Кицунэ» хотя бы до 0,5G, как на Хабе-3. Но его никто не спрашивал.

Он запустил посудомойку и осторожно пошел к себе в каюту — сейчас Юми притащит планшет и начнёт демонстрировать своё творчество неподготовленному человеку. Зачем на эту комедию смотреть?

Глава 17

Виктору удалось немного поспать. Часа два. Еще час он ворочался, пытаясь убедить своё туловище, что 0,2G — это нормально. Итого как раз три часа до прыжка. Потом оповещение по громкой связи голосом Юми потребовало привязаться к кровати. Виктор открыл дверь, выглянул в кают-компанию и увидел, как Вольфрам носится по отсекам и хлопает дверцами шкафчиков. Зачем-то решил всё закрепить? С этим даже хозяйка корабля не парилась. Если что-то где-то лежит — кинь в шкаф, и никуда оно оттуда не денется.

Предосторожности лишними не оказались — прыжок был долгий и трясучий. Виктор с кровати слышал, как снотворная книжка бьётся изнутри о стенки тумбочки. Про сон в таких условиях уже и речи не было.

От скуки в голову лезли неприятные мысли. Времени всё меньше, тазик с цементом всё ближе. Обманывать людей всё труднее, рано или поздно или Юми, или Вольфрам зададут неудобный вопрос — и всё. Собственно, Вольфрам его уже задал. И может повторить для Юми, к которой он ну очень уж стремится втереться в доверие. И вообще, весь этот полёт, можно сказать, без толку. Разве что денег прибавится.

«Довезем четырёхрукого», — думал Виктор. — «Сдадим Шульцу, и пусть с ним нянчится. Получим деньги. Потом на Хаб-3, прощаемся с ненормальной художницей, а дальше… А дальше — куда угодно, с транзитной станции можно в любую систему улететь».

Это было похоже на выход. Дон, всё-таки, не всесилен. Он лишь провинциальный мафиозный царёк, который слишком много думает о себе. Улететь подальше, в Союз, или вообще к имперцам. В какой-нибудь вахтовый посёлок, где разборки с «большой земли» очень сильно не любят. В идеале — на бумажную должность типа «завскладом» Томаса. И жить себе скромненько, но спокойно, никто никогда не достанет. А там, глядишь, всё и утрясётся.

Через пару часов корабль встряхнуло особенно сильно, и Виктор понял — прилетели. Прыжок окончен, осталось долететь до станции и встретиться с Шульцем. Внезапно сам собой включился интерком, и на экране появилась Юми.

— Ты там живой? — спросила она.

— Мне сдохнуть, чтобы ты обрадовалась? — пробурчал в ответ Виктор, отстёгиваясь от койки.

Сила тяжести уже появилась, всё те же 0,2G.

— Ползи в рубку, — улыбнулась девушка. — Надо Шульцу сообщение записать.

— Думаешь стоит?

— Ну он же занятой человек, с графиком и вот этим всем. Нельзя просто так заявиться.

— Ты печешься обо всех мужиках, кроме меня, — хмыкнул Виктор.

Юми в ответ выразительно фыркнула.

— Ладно, ладно, иду. Ползу бегом.

В рубке Юми сразу усадила Виктора в кресло и принялась настраивать камеру.

— Сядь ровно. Еще ровнее. Пригладь волосы, у тебя на голове кошмар. Мог бы и причесаться…

— Давай лучше Вольфрама посадим, — предложил Виктор. — У него с прической всё в порядке.

Вольфрам заулыбался и погладил лысину верхней левой рукой. Юми посмотрела на него, задумалась, а потом сказала:

— А действительно, давай. Тогда Шульц точно место в графике найдёт!

— Я не очень фотогеничный, — всплеснул руками Вольфрам.

— Да ты ходячая сенсация, — заверил его Виктор, выбираясь из кресла. — Посадка вне очереди обеспечена. Шульц столько о тебе рассказывал…

— А вы уверены, что он вообще знает, как я выгляжу? — спросил Вольфрам. — К тому же, в сложившихся обстоятельствах я бы предпочел… некоторое инкогнито. До тех пор, пока мы не прибудем на станцию к вашему другу