Восемь лет назад мы с Бенни столкнулись на улице гибнущего города. Раньше были едва знакомы, но в тот день сражались плечом к плечу, чтобы выжить и спастись. А когда спаслись, мы, двое малознакомых людей, поклялись оберегать и защищать друг друга. И за все восемь лет ни разу не нарушили этой клятвы.

Конечно, в случае с Индиго и Огнеглазкой о таком единстве и думать было нечего. Еще бы: Бенни мне как брат, нас роднил Кийстром, роднила Итака. В детстве мы знали одних и тех же людей, мы говорили на одном языке, с одинаковыми интонациями. Это был общий жизненный опыт, с которым даже близко не сравнится краткое путешествие с Посланником и республиканским офицером. Мы, все трое, враги и врагами останемся. В отличие от нас с Бенни. Но тот наш давний договор научил меня: когда грозит серьезная опасность, продуктивный союз можно заключить не только с незнакомцем, но даже и с неприятелем.

Огнеглазка бросила на меня странный взгляд: то ли раздраженный, то ли усталый, но жесткий и решительный.

– Зачем, Шон? Чего ты хочешь добиться? Прекрасно ведь знаешь, что он, – она махнула здоровой рукой в сторону Индиго, – все равно не даст мне уйти, а я – ему.

Посланник сидел у стены, под диодной полосой аварийного освещения, положив клинок на пол рядом.

– Здесь и сейчас у нас перемирие, нравится нам это или нет, – сказал он с уверенностью единственного обладателя нормального оружия на случай, если переговоры не заладятся. – И я готов соблюдать это перемирие – по крайней мере, пока мистер Рен не озвучит условия предполагаемого договора.

Ага, теперь я, значит, снова мистер Рен.

– А если я не готова? – сказала Тамара. Я обернулся к ней, и вовремя: она как раз достала пистолет.

С одним патроном. Совсем про него забыл.

Она навела его на Посланника, и единственная здоровая рука даже не дрогнула. Индиго тоже не шелохнулся и не выказал ни малейшего напряжения, хотя пуля в стволе затаилась всего в четырех футах от его сердца.

Они сверлили друг друга взглядами, словно вообще забыв обо мне. Я подобрался, сел на корточки. Ну а что я мог сделать? Броситься под выстрел?

– Да погодите вы, – с нервным смешком вклинился я, – ну зачем, в самом деле…

– А вы правда можете уклониться от пули? – спросила Тамара.

Любопытство угадывалось в ее голосе, как старые цвета на поблекшем фото. Бес опять тянул меня за язык, я прикусил щеку, чтобы его унять.

– Нет нужды уклоняться от пули, которая не будет пущена, – ответил Индиго.

Тамара еще долго, целых четыре или пять ударов моего сердца, сверлила его пристальным взглядом янтарных глаз. Потом фыркнула и опустила ствол.

– Ну вот! Значит, так, – заторопился я, – предлагаю вам хотя бы пять минут не пытаться убить друг друга, а спокойно поговорить. Можете?

– Чего ради? – бросила Огнеглазка, засовывая, правда, пистолет обратно в кобуру.

Я чуть не задохнулся от возмущения.

– Чего ради? Да можно подумать, ты бы дала мне открыть рот, если б не знала, что я предложу. Так вот: мы все в глубокой заднице. Ты, – я наставил палец на нее, суровую и полную мрачной решимости, несмотря на сломанную руку за пазухой слишком просторного кителя, – торчишь здесь уже несколько лет, но так и не выяснила, где Философский Камень. А если бы и выяснила, местные твари не дали бы тебе до него добраться. И вы, – я повернулся к Индиго, на первый взгляд спокойному, хотя это спокойствие было сродни затишью перед ночной грозой, – тоже не знаете, где Камень и как его найти. Если будете бесцельно бродить по кораблю, твари сцапают вас и разорвут в клочья. И это если звезда, – добавил я, обращаясь к обоим, – не рванет до того, как мы вообще успеем что-то предпринять.

– А что насчет тебя? – спросила Тамара.

– Меня? Да меня просто прикончат, если кто-то из вас отвернется хоть на пять минут. Но зато именно я знаю, где находится Камень.

– Ублюдок, – прошипела Тамара, даже не озаботившись понизить голос.

– Я могу найти Философский Камень и без вашей помощи, – сказал Индиго.

– Нет, не можете, – возразил я. – Мои друзья затерялись где-то здесь вместе с вашими сородичами, но где именно и живы ли они вообще, неизвестно. А твое, Тамара, подкрепление ждать еще несколько дней, и не факт, что они найдут тебя, когда прилетят. Мы здесь одни, – подвел я итог, – и выбираться из этой задницы нам придется самостоятельно.

Тамара еще крепче прижала к груди сломанную руку.

– Допустим, я поверю в ту картинку, что ты нарисовал. Но ты упускаешь еще кое-что важное.

– Что именно?

– Я буду вынуждена довериться тебе.

– Ты же уже доверялась.

– Потому что у меня не было выбора. И у него тоже. – Она кивнула на Индиго. – Давай, Шон, посмотри Посланнику в глаза. Вы, Индиго, готовы нам доверять?

Чтобы понять выражение его лица, не нужен был ни перевод, ни даже собственно язык.

– Не важно, доверяем мы друг другу или нет, – сказал я. – Главное, это единственный способ выбраться отсюда живыми.

– Нет, важно, – уперлась Тамара. – Только доверие и имеет значение, и единственный человек, которому я доверяю свою жизнь, – это я сама. Я уже пять лет пытаюсь выполнить свою миссию и не провалю ее за последние пять дней.

– Если останешься одна – считай, уже провалила, – сказал я. – Индиго, ну хоть вы-то со мной согласны?

– Мое дело слишком важно, чтобы доверять его людям, – равнодушно ответил Посланник. – Особенно тем, кто лично заинтересован в моем провале.

– То есть предпочитаете провалить все в одиночку, и пусть манекены вас разорвут? А помните, вы говорили, что иногда нужно рискнуть?

Тут я осекся и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, а то уже почти сорвался на крик. Мне не нравится выходить из себя; жизнь была намного приятнее, когда в ней отсутствовала ругань. И потом, мои крики тут запросто может услышать кто-нибудь зубастый, когтистый и очень-очень недружелюбный.

Поэтому я как следует отдышался, успокоился и только потом продолжил:

– Поймите, я тут не продвигаю никакой глобальный межрасовый мирный договор. Да, у меня есть личный интерес: остаться в живых. И данные, которые мы ищем, нужны мне не меньше, чем вам обоим. Но они никому не достанутся, если мы не объединимся.

Тамара вздохнула:

– Допустим, я соглашусь. Допустим, это реально сработает, мы не перебьем друг друга по пути, звезда не успеет взорваться и мы так или иначе доберемся до Философского Камня. И как тогда быть с нашим договором?

– Ну вот когда доберемся, тогда и решим, – пожал я плечами.

Огнеглазка только поморщилась – уж очень ей, любительнице четких планов, претил такой подход.

– Суть в том, что