поодиночке нам не справиться. Так что либо объединяемся, либо можем передраться прямо здесь и сейчас. Тот, кто выживет, сдохнет через пару дней сам, а Камень не достанется никому. Ну, что скажете?

В старой вентиляционной шахте настала тишина. Прижимая к груди сломанную руку, а здоровую держа на кобуре, Тамара не сводила глаз с Индиго. А тот все так же сидел, привалившись к стене, рядом со своим ножом и молча глядел перед собой. Я похолодел: а вдруг они поняли, что я блефую, и выберут второй вариант – с немедленной дракой до смерти?

Но тут Посланник поднял голову, посмотрел на Тамару, потом перевел взгляд на меня. Вот теперь я не мог «прочитать» выражение его лица, и от этого стало не по себе.

– Я согласен, – наконец сказал он.

– И я согласна, – тут же отозвалась Тамара.

Я так оторопел от легкости и быстроты ее ответа, что даже забыл про странный отрешенный взгляд Индиго.

– Вот так запросто? Мне казалось, что я тащил тебя, как брыкающегося и кричащего ребенка, когда уговаривал, а теперь вдруг согласна?

– Не о моем согласии тебе стоило беспокоиться, – мрачно намекнула она. И тут же смазала этот эффект, язвительно добавив: – А что, надо было отказаться? И ты сам-то не сказал, согласен ли с собственным предложением?

– Целиком и полностью, – кивнул я.

Она странно усмехнулась: криво и как-то горько. И подняла взгляд на Индиго, который положил нож на колени и принялся прямо ладонью медленно, размеренно стирать кровь с острого как бритва лезвия.

Я знал: эти двое обязательно попытаются друг друга уничтожить, как только мы найдем Камень. У Индиго физическое преимущество: он сильнее и быстрее, а еще опытнее. Но зато Огнеглазка лучше ориентируется на корабле. И даже сейчас, пока мы тут сидим, в ее неутомимом мозгу уже зреет какой-нибудь план. Не знаю, кто победит, но сцепятся они насмерть, наплевав на меня, безобидного и ничтожного.

А потом победитель сохранит мне жизнь в обмен на переводческие услуги. Они оба согласны на это – выбора-то нет. Все выкладки о Философском Камне написаны на аменге. Здесь, на корабле, я один в состоянии их прочесть.

По той же причине никто и мысли не допустит, что полученные данные неверны. Не заподозрит скромного, добросердечного переводчика в сокрытии настоящего материала для собственного пользования – скажем, с целью спасти жизнь себе и другу. Победителю, захватившему переводчика в плен, не придет в голову, что его драгоценный материал только с виду настоящий.

Да, я дал обещание и собирался его сдержать. Как тогда, с Бенни. Но стоит нам добраться до Камня, и перемирию конец. И тогда не важно, кто выживет в битве, – так или иначе, данные по Философскому Камню окажутся у меня.

42. Упрямые придурки и долгое перемирие

– Хочу уточнить у тебя кое-что насчет места, где спрятан Камень, – сказала Огнеглазка.

– Эээ… – Похоже, я неправильно оценил наш договор. Ну, или ее умственные способности. – Видишь ли, если я его тебе сообщу, то потеряю свой козырь, и тогда…

– Я помню суть договора, – ответила Тамара, с большой натугой изобразив любезность, – но мне нужно провести вас туда. А для этого надо понимать, в правильный ли сектор мы идем. Полагаю, Камень находится в одной из нечетных лабораторий.

А именно, в семнадцатой.

– Интересное предположение, – сказал я.

Тамара поморщилась – непонятно только, от моего ответа или просто неудачно шевельнула сломанной рукой, устраиваясь поудобнее.

– Значит, предстоит идти через двигатель, – сказала она.

Индиго отложил нож.

– Поясните.

– А та несчастная жестянка с водой еще у тебя? – неожиданно спросила Тамара.

– Ты хотела сказать «новейшее устройство, героически сконструированное в опасных условиях и при очень ограниченных ресурсах»? – уточнил я. – Нет, потерял. А что?

– И блокнот с ручкой тоже?

– Нет, но блокнот промок насквозь и никуда не годится.

– А планшет мой хоть цел?

– Ну, с ним-то все в порядке, – кивнул я, достал планшет из кармана и протянул ей. Она осторожно взяла, стараясь не тревожить искалеченную руку. – А вот что с твоим переломом делать?

– Ну, если бы ты не потерял свою жестянку, можно было бы сделать лубки. Ладно, перед уходом найду пару полосок металла и разрежу.

– Не нужно, – сказал Индиго.

Опустившись на колени и оставив клинок на полу, он вынул что-то из набедренных карманов. Я узнал портативный аппарат для первой помощи, которым Посланник лечил мои солнечные ожоги и свои порезы от когтей.

– Он лечит не только открытые раны? – удивился я.

Индиго понажимал сбоку прибора какие-то кнопки, и из конусовидного наконечника медленно выдвинулась длинная толстая игла.

– У него много функций.

– Спасибо, лучше все-таки лубок, – сказала Огнеглазка.

– Чтобы срастись естественным путем, человеческим костям требуется от шести до восьми недель, – сказал Индиго. – С этим устройством ваша рука восстановится через два часа. Вам нужна здоровая рука, лейтенант Гупта?

Тамара закусила треснувшую нижнюю губу.

– Дайте посмотреть.

Индиго подался вперед, протягивая аппарат иглой к себе. Тамара, очень осторожно, чтобы случайно не коснуться пальцев Посланника, взяла аппарат, пристроила у себя на коленях и около минуты изучала с очень понимающим выражением лица. Она явно разбиралась в таких устройствах куда лучше меня.

– Ты понимаешь, что это за штука? – спросил я.

– Не совсем… Она рассчитана на Посланников, а не на людей, верно?

Индиго молчал. Тамара здоровой рукой вцепилась в устройство, пожирая его глазами, как бедняк – пригоршню золотых монет.

– На человеческую кость тоже подействует, – сказал наконец Индиго.

– Что ж… впечатляет, – выдохнула Тамара и вернула ему прибор. Нехотя – или мне только показалось? – Да, Посланник, мне нужна здоровая рука.

Индиго взял аппарат.

– Шон, – сказал он, и Тамара подняла брови, удивившись такой фамильярности, – вы мне понадобитесь. Я совмещу кости, а вы после этого зафиксируете руку.

Тамара вытянула больную руку, поддерживая ее здоровой. Индиго встал, подошел и закатал выше локтя свободно болтающийся рукав ее выцветшего кителя. Она не отрываясь смотрела на пальцы Посланника, избегая глядеть ему в лицо. Придвинувшись ближе, я уперся коленями ей в бедро и ободряюще улыбнулся.

Ее застывшее суровое лицо вроде бы дрогнуло – так по воде расходятся круги от брошенного камня. Я не успел понять, злится она или, наоборот, рада поддержке. Тут Индиго резко вправил на место сломанные кости.

– Твою мать, – выдохнула Тамара сквозь зубы, уже отнюдь не хладнокровно.

– Шон, одной рукой держите здесь, другой вот здесь, – велел Индиго. – Следите, чтобы она не двигала рукой, и сами не двигайте.

Я послушно наклонился над Тамарой, удерживая ее руку на весу. Моей щеки касалось ее прерывистое дыхание. Посланник взял с пола аппарат с огромной иглой.

– На это тебе, наверно, лучше не смотреть, – посоветовал я.

– Это почему это?

– Ну я, например, смотреть не хочу.

Игла была толще и