что оружия, за исключением комплекта кухонных ножей для разделки мяса, не нашел, а из провизии обнаружилось только две банки тушенки и одна банка джема – и больше ничего! У них даже приличного запаса одежды при себе не было, только один чемодан с тряпками – вот и всё барахло. Посовещавшись после противоправного обыска, мы всё-таки решились на рискованную щедрость: только Рагнар проголосовал против того, чтобы впустить путников в дом, я и Томми проголосовали за их перемещение в тёплые комнаты, Маршал воздержался от высказываний, а голос забытой на чердаке Кайи вовсе не был спрошен.

Мы отвели гостям спальню Маршала, в которой он ни ночи не провёл, и которая изначально принадлежала чете Агилера. Из-за послеродовой боли женщине было сложно подниматься по лестнице на второй этаж, так что её на руках донёс до пункта назначения её мужчина, а младенца вслед за ними несла Томирис, в результате чего она ещё раз высказалась вслух о том, что она вообще не хочет становиться когда-либо чьей-либо матерью. Я её поняла, Маршал посмеялся с этого утверждения, а Рагнар сделал вид, будто ничего не услышал, хотя именно он должен был чётче всех расслышать это высказывание.

Мальчик, который всё это время находился один в повозке, оставленной у сарая, сразу же приник к колыбели с новорожденным и отказался отходить от нее. Он сказал, что этот малыш теперь его брат и что с сегодняшнего дня он будет дружить с ним и защищать его. Кайя придумала постелить плед возле колыбели, чтобы мальчик смог расслабиться и наконец заснуть. Её план сработал, но только после того, как мальчик угостился тёплым молоком с мёдом – он заснул почти моментально, чуть не опрокинув опустевшую кружку. Так я поняла, что Кайя отлично ладит с детьми. По крайней мере, точно лучше меня и Томирис. Даже про колыбель вспомнила именно она, и она же приволокла её с чердака, на котором перед этим провела без малого два с половиной часа. Колыбелька оказалась очень старенькой, якобы принадлежавшей ещё деду Кайи. Её пришлось долго мыть от пыли и паутины, а вместо матраса мы использовали очередной плед, поверх которого, в целях предохранения, постелили пеленку, которую прикрыли еще одной тряпкой – запасов памперсов в закромах фермеров Агилера точно не имелось.

Все уже давно спустились на первый этаж, когда я в последний раз проверила комнату гостей: женщина и дети спали при свете тусклой ночной лампы так мирно и крепко, словно до этого им недели напролёт не приходилось нормально высыпаться. Они выглядели замученными, но живыми и восстанавливающими силы, так что, не имея претензий к их состоянию, я тихо закрыла дверь отведенной им комнаты и направилась на первый этаж, не желая случайно пропускать более интересную часть подходящей к концу ночи.

В гостиной Томирис с Кайей занимались выглаживанием огромной немецкой овчарки, трехцветной кошки и ещё пятерых котят. Схватив одного котёнка, дымчатого, Кайя подбежала с ним ко мне, стоило мне только спуститься с лестницы, и веселым тоном заявила:

– Все котята – девочки! Им всего месяц от роду! А пса зовут Марс – он мальчик, и ему скоро исполнится два года!

Показав мне котёнка, Кайя быстро шмыгнула назад в гостиную зону. Проводив её взглядом, я случайно заметила интересную картину: редко улыбающаяся Томирис буквально светилась широкой улыбкой, вызванной её баловством с псом, а в это время сидящий на диване позади нее Рагнар смотрел на нее таким взглядом, как будто… Мне не понравился этот взгляд. Он был, без преувеличения, плотоядным. Если бы у опасной зависимости был взгляд, он бы выглядел именно так. Очень сложный парень. Но и Томирис откровенно не из простых персон.

Подойдя к сидящим за столом на кухне Маршалу и незнакомцу, я опустилась на стул рядом со своим мужчиной и, скользнув взглядом по дымящейся чашке чая, которую предложили гостю и которую он теперь сжимал обветренными пальцами, произнесла:

– В кладовой найдутся остатки собачьего корма и точно есть двенадцать десятикилограммовых упаковок кошачьего корма.

– Кайя уже угостила кошку молоком, – заметил Маршал, – но да, лучше бесценное молоко так не расходовать, а кошачьего корма хоть отбавляй, да вот только до сих пор ни одной кошки в этих краях не встречалось.

– Тётя хотела завести себе кота, вот и сделала запасы! – отозвалась из гостиной Кайя.

– Спасибо вам за то, что сделали для нас, – вдруг подал слегка сипловатый голос гость. – Не знаю, как вас отблагодарить.

При искусственном свете ламп я смогла получше рассмотреть и его самого, и его спутницу. Они оба были даже моложе, чем я предполагала изначально – точно мои ровесники. Парень и вправду смуглый метис, в какой-то степени даже привлекательный, а девушка светлокожая, с остренькими чертами лица, не делающими её красавицей. Парень заметно спортивно сложен, а его спутница, скорее всего, склонна к костлявости, правда беременность, видно, немного сгладила её формы, придав им чуть больше здоровой пышности, однако всё равно недостаточной для того, чтобы называть её фигуру хотя бы немного, хотя бы для красочности, пухленькой. На первый взгляд странная пара, но в этой странности как будто даже таится какая-то своеобразная прелесть.

– С вами мальчик, – вдруг оборвал ход моих мыслей Маршал. – Такой светловолосый… Он совсем не похож ни на тебя, ни на твою девушку.

Наконец мучающий меня вопрос высказан вслух! Не хотелось бы вдруг узнать, что мы приютили в своем доме двух Уязвимых, укравших у кого-то Неуязвимого ребёнка для облегчения своих мук во время Атак.

– Меня зовут Джуд Браун, мне двадцать семь лет. Мою спутницу зовут Лесли, ей двадцать четыре. Мы поженились накануне Первой Атаки. Она забеременела от парня, который её бросил, как только узнал о её положении. Я был влюблён в неё, поэтому, узнав о случившемся, сразу же сделал ей предложение. Так что оба ребёнка не мои, но я считаю их своими, – при последнем заявлении он так отчётливо сжал свои кулаки, как будто был готов драться с тем, кто попробовал бы опровергнуть его отцовство. Право, мы не желали ничего опровергать: парень считает себя отцом двух мальчишек, которые ему вовсе не дети – почти ничего необычного, правда? – Леонарду пять лет, его фамилия Аптон, и это всё, что мы о нём знаем.

– То есть, он всё-таки не ваш… – начал Маршал, но Джуд не дал ему договорить.

– Не подумайте ничего плохого. Да, мальчик Неуязвим, но зачем нам было бы красть ребёнка, если я сам из Неуязвимых?

– А Лесли? – сразу же поинтересовалась я.

– Уязвимая.

– Как и новорождённый пацан, – заметил Маршал.

– Как Лео попал к вам? – поинтересовалась я, решив опустить подробности о том, что