суюсь в опасные места как наркоман за дозой в промышленную мясорубку. Оруки, гноллы, а теперь и логово гоблинов. Всё это опасно, я не имею права действовать опрометчиво — но какой выбор? К моему скверному сожалению — выбор есть. Но выбор сделан за меня.

Я угрюмо сплюнул, перехватил посох. И сделал шаг вперёд, сквозь густой колючий кустарник.

* * *

Ладонь коснулась гильдейского кристалла. Тот моргнул синим, руны на подставке зажглись оранжевым, на мою гильдейскую карту занеслись изменения. Теперь у меня одиннадцатый уровень репутации, и ничто не помешает мне воспользоваться кристаллами обучения. Тем более, со скидкой.

— К завтрашнему обеду всё будет готово, — с некоторым почтением в голосе сказал работник гильдии.

— Воспользуюсь послезавтра. Глава гильдии у себя, он принимает?

— Если вы хотели узнать о скидке на пользование кристаллом, то она будет объявлена в день его использования. Но не больше пятой части.

Хотелось бы скидку в половину стоимости, или уж совсем бесплатно — но и пятая часть неплоха. Особенно учитывая, что на пользование кристаллами я не потрачу и бронзовой монетки.

Я вышел из гильдии, чувствуя приятную, хоть и небольшую тяжесть во внутреннем кармане. Три пары купированных ушей с волков, четыре с гоблинов и одна пара с вобона, матка матки, и оплата за зачистку логова — вырученных денег обычному разумному хватило бы на год жизни. Я же практически всё потрачу за день, восстановив свитки и купив магическую плиту в замену оставленной на материке скверны.

По вечернему городу я шёл неспешно, раздумывая о будущих делах. А народ на улицах и из окон домов косился в мою сторону. Они прятали под недоумёнными взглядами презрение и ненависть, даже после слухов о покровительстве находились те, кто сплёвывал, стоило мне пройти мимо. Я на это всё не обращал внимания: бесполезно, да и моё время слишком ценно, чтобы тратить его мимолётное событие.

И я не хотел разбираться в причинах улыбки женщины, встречавшей посетителей в дорогой гостинице. Плевать, почему жена хозяина так вежлива, спрашивает за моё самочувствие, за усталость, за пожелания и предпочтения. Главное — чтобы к завтрашнему утру моя одежда была постирана и высушена, а сегодняшний ужин был не хуже прошлых. Это всё, что мне требовалось от гостиницы.

На следующий день, спустя час после завтрака, за мной приехал экипаж. Раний ждал меня в главном зале, сидя в широком троне. Никого другого в зале не было, кроме нас, лейтенанта, и заранее подготовленной бумаги.

Все слуги, как и жена с сыном графа, заняты подготовкой к роскошному обеду. На него обещались явиться все важные разумные города: главы гильдий и вассалы графа, и титулованные особы, такие как маги и опытные мастеровые. Вот только виновника торжества на обеде не будет, как и его имени на листе официального покровительства. Там значится лишь какой-то «Магессор Настрайской магической академии». Ни имени, ни чего-то другого. Но оно и понятно — огромный удар для репутации, брать ксата под свою защиту. Даже если он магессор.

— Я молюсь, чтобы ты не обиделся происходящим, — сказал Раний, когда мы вновь прошли в уединённую комнату. За дверью стоял лейтенант, так что мы могли не бояться быть подслушанными.

— Нисколько. Тем более что магессором быть мне недолго, — я с намёком усмехнулся.

— Тогда я с радостью появлюсь с тобой на центральной площади. Городской магос, — мечтательно протянул Раний. — Я не многое смог узнать о временах, когда трудились магосы. Но города, в которых они жили — процветали.

— Они процветали не из-за магосов. Академии отправляли им значительные суммы, постоянно, а они их тратили. Мне академия не отправит и медяка.

— Но даже своим именем ты поможешь мне и городу. И своими делами, — Раний достал из письменного стола листы. И задумчиво покосился на них. — Я хочу спросить, как ты смог столько добыть, но не буду. Это ведь бессмысленно?

— Более чем. Слишком много?

— Я рассчитывал на десятую часть. Когда ты говорил про объёмы своей работы, я думал, что ты насмехаешься надо мной. Этого хватит на всё задуманное.

Раний передал мне листы. Десять графских расписок по две тысячи золотых королевства, и столько же по тысяче. Был ещё один листок: скрупулёзный подсчёт всех заллай, добытых мной и переданных графу.

— Ты ошибся, — я показал на строчки в списке. — Хитинов опарыша я добыл на три меньше, и сердцевин крапивы у тебя указано больше на две штуки.

— Это не ошибка, — усмехнулся Раний, показав на графские расписки. — Добавил, чтобы получилась ровная сумма.

— Что же, это пригодится, — я спрятал расписки во внутренний карман. — Я послезавтра уезжаю. В следующий раз приеду к осени. Твой слуга сможет присмотреть за домом?

Слуга графа, конечно, мог присмотреть за домом, но заряжать домовой сигнальный контур он не сможет, нужен маг, или хотя бы его подмастерье. Такие в городе есть, но им нужно платить. Поэтому граф предложил оставить расписок на две тысячи слуге, когда он придёт за мной завтра. Всё же, сегодняшних дел у меня немного, из-за званого обеда: на нём будет и глава гильдии авантюристов, местный оценщик, и маг, продавец заклинаний.

Обращаться за помощью к Раскае, чтобы та приходила и запитывала домовой контур — Раний попросил от такого воздержаться. По городу могут пойти слухи о непотизме, если я обращусь за помощью к родственникам графа.

— Если что-то случится, передам послание через Раскаю. По осени ещё заллай добуду, — сказал я, с ехидной ухмылкой хлопнув ладонью по внутреннему карману.

— Я приму любую помощь, но расписки только для моего города, — взмолился Раний.

— Ими я и воспользуюсь. У местного мага достаточно структурных заклинаний, многие из них могут пригодиться. И, между нами, — я практически перешёл на шёпот, — через осень, когда я получу титул магоса — я приеду ненадолго. И на десять лет, или даже больше, но ты меня не увидишь.

— Запас? — Раний даже не спрашивал, а будто осознавал перспективы недалёкого будущего. Я в ответ кивнул. — Спасибо, что предупредил. Чем бы ты ни собрался заняться, но пусть твои боги тебе благоволят. Но, пожалуйста, найди себе раба в дом. В следующем году я не смогу отправлять к тебе слугу.

— В следующем году обязательно. Думаю, это будет пожизненный раб, — только я закончил говорить, а в моей