— Делия, подай воды! — голос дракона звенит натянутой струной от беспокойства и облегчения.

— Очнулась! — облегчённо выдыхают Леус и дядя.

— Я говорил, что хозяйка у меня сильная! — пытается храбриться Кусини. Но всё равно слышно, что он безумно переживал.

Кажется, мои близкие испугались едва ли не больше меня!

— Ваша вода, — мяукнула Делия.

— Спасибо, — мой голос прозвучал непривычно сипло.

— Пей, только осторожно, — прошептал дракон, поднося к моим губам стакан.

— Ох, и заставила же ты нас поволноваться! — воскликнул Вергилий.

Да уж, могу себе представить! Я бы тоже испугалась, случись такое с кем-то из них.

Вот только… несмотря на весь ужас пережитого, мне удалось понять кое-что очень важное.

— Нужно срочно спрятать Анжи! — прохрипела я. — Каратель начинает новый круг Двенадцати.

И начинает его с копии последней жертвы. С оперной дивы, чей волшебный голос покорил всё королевство…

— Зверь, медиум-сноходец, и он был в туннелях, шёл по следу ведьмы, — выпалила на одном дыхании, — не знаю как… но я в его сон попала, а потом заблудилась на Дороге снов…

Мысли путаются, а язык кажется свинцовым, но нужно срочно всё рассказать…

— Мы должны спрятать леди Анжелу, — сказала, сделав небольшой глоток воды, — Зверь во сне звал Лиолетту, последнюю жертву. Уверена, это неспроста. Она ведь тоже оперной певицей была!

Только бы меня правильно поняли! Я ведь сейчас и объяснить ничего толком не могу. Одни невнятные ощущения, эмоции, предчувствия…

— Хорошо, я немедля приведу её, — кивнул Вергилий.

— Согласен, — поддержал Себастьян, — даже, если Ви что-то напутала, лучше спрятать певицу, чем потом расследовать убийство.

Хвала Великим духам! Поверили…

— Здесь что-то не так, — задумчиво протянул Леус, — думаю, дело не в новом круге. Похоже, наша певчая птичка знает намного больше, чем говорит.

— Тем более, это повод спрятать Анжелу, — сказал дракон, — и ещё раз допросить.

Да… поговорить ещё раз придётся… слишком много нестыковок, слишком много…

— Кстати, а где букет? — встрепенулась я.

— В доме герцога, — ответил дядя.

— Отлично! — оживился Фреди. — Если леди Делия меня проводит, я цветочки сразу обнюхать смогу.

— Провожу, — мяукнула кошечка.

— Тогда так и поступим, — сказал Леус, обернувшись к дяде, — найди Анжи, а агент Фреди и Делия пока займутся букетом.

— А нам что делать? — уточнил Тапи.

Кажется, банде вольных агентов не терпелось снова ринуться в бой.

— Поможете капитану Тейлору следить за домом, — сказал Себастьян, — Альберто, Лекс и Доминго будут дежурить на улице, а Элвис и Тапи в туннелях.

— Вас понял! — отсалютовал передней лапой Кусини.

— Ну, а я пока займусь хранилищем, — сказал инквизитор, когда фамильяры скрылись в порталах. — Нужно узнать, кто мог скопировать рукопись Ви.

— Анжи привести сюда или сразу в штаб переместить? — уточнил Вергилий, открывая магический переход.

— Сюда, — ответил Себастьян, — потом решим, что делать дальше.

Надеюсь, певица не станет сопротивляться или устраивать истерик. В конце-то концов, это ради её же блага. Мы ведь не собираемся запирать её в сыром подвале! Просто приставим охрану или спрячем на некоторое время в одном из убежищ инквизиции.

Главное, не дать Карателю начать новый круг Двенадцати.

— Как ты? — раздался обеспокоенный голос дракона. А я только сейчас осознала, что до сих пор полулежу, уютно устроив голову на груди… мужа…

— Лучше, — смущённо пискнула, — спасибо.

— Тебе нужно поспать. Я отнесу тебя в спальню…

Проклятье… только не отдых, только не сейчас… нет! Мне нельзя спать…

— Не стоит! Со мной всё в полном порядке! — воскликнула, пытаясь подняться.

Но манёвр с треском провалился. И я, пошатнувшись, вновь упала в объятья дракона.

— Оно и видно, — покачал головой герцог, — Ви, ты отлично поработала. Но сейчас ведёшь себя как ребёнок! Тебе нужно поспать и…

— Я не могу! — с отчаянием выпалила. — Мне страшно! Страшно, понимаешь! Я…

Судорожно цепляюсь пальцами за его рубашку. До треска ткани и оторванных пуговиц. Дыхание перехватывает, а сердце бьётся так, словно хочет проломить грудную клетку. Не хочу расписываться в собственной слабости… но и молчать больше не могу…

— Боюсь я! — кричу, ударяя дракона по груди.

Боюсь, что меня снова затянет на Дорогу снов… и на этот раз я останусь там навсегда…

— Виола!

Герцог встряхивает меня за плечи, словно тряпичную куклу. Пытается привести в себя. А меня накрывает запоздалой истерикой. По щекам градом катятся слёзы…

Демоны в подворотне, случайный и поспешный брак, видения, маньяк и проклятая рукопись, Дорога сна… слишком много всего! Не железная я, не могу…

— Ви, не плач, — растерянно шепчет Себастьян, прижимая меня к себе. Гладит по спине и волосам, целует в висок, скулу… губами собирает слёзы…

Вновь всхлипываю, сильнее сжимая кулачки. Слышу, как трещит чёрный шёлк рубашки…

— Прости… я тебе рубашку испортила…

— Ерунда, — улыбается герцог, целуя меня в нос, — хочешь, я с тобой в спальне останусь на ночь? Ви, ты не подумай ничего, — спешно добавляет, увидев моё замешательство, — я помочь хочу. Но не знаю как…

— Ты уже помог, спас…, — замолкаю, вспоминая проклятую ловушку. Хрустальная паутина и чернильное марево, чужие сны и бесконечные змеящиеся тропы, — если бы не наша связь, я там навсегда могла бы остаться.

— Ви, — шепчет дракон, очерчивая большим пальцем мои губы. А в синих глазах плещется такая боль и тревога, что сердце замирает…

Права была Делия! Фатум и моя кровь на браслетах просто ускорили появление татуировок. Кажется, у некоторых драконов через пару дней узор на запястьях проступает. Да и связь с парой может не сразу сформироваться, а постепенно.

Вот и у нас также вышло, наверное… Не хочу думать, что это всё обман!

— Я…, — договорить не успеваю, губы дракона накрывают мои и умные мысли мигом улетучиваются. А вместе с ними и страх, и боль от пережитого…

Себастьян не торопит, целует нежно, словно боясь спугнуть. А я растворяюсь в этой ласке, тону в сапфировом океане чужой магии, чужом огне и запахе хвои, и… впервые за последние дни чувствую себя в безопасности.

Запускаю пальцы в волосы дракона, целую его в ответ…

Но прелесть момента в миг разбивает оглушительная трель магофона и следующий за ней недовольный голос матери.