но его родителям она нравилась. Если она и в самом деле сможет измениться и стать доброй женой, он постарается забыть о прошлом.

– Пусть так и будет, подготовь ей приданое.

Маленький паланкин увез Цинлянь из особняка, и, покончив с этим делом, Фуча Фухэн снова обратил все мысли к работе. Будучи придворным сановником и наперсником императора, он часто получал всевозможные приглашения, вот и в этот день управляющий военным министерством настойчиво зазывал его наведаться вместе к проституткам и выпить вина.

– Нет, – с улыбкой отказал князь первого ранга. – Положенных за это по законам великой Цин шестидесяти палок нам не вынести. А если даже мы и соберемся выпить, то не найдем подходящего места: после строгих законов, введенных императором, во всей столице больше не сыскать циньских теремов и чуских подворий[39].

Не успел он договорить, как на дорогу перед ними выскочила женщина. Повозка не успела вовремя затормозить, лошадь заржала и поднялась на дыбы, передние копыта опустились на тело женщины, отчего та, вскрикнув, покатилась по земле и замерла в неподвижности.

Фухэн поспешно вышел из повозки и спросил двух мужчин, сопровождавших женщину:

– Кем она вам приходится?

Мужчины были одеты в подходящую для боя одежду и напоминали членов Синей артели[40]. Изначально они собирались ограбить Фухэна, но, увидев, что он одет в форму государственного служащего, растеряли смелость.

– Это девица из нашего заведения, такая уродливая, и пары монет не стоит.

Услышав, что они оценивают живого человека как товар, Фухэн нахмурился.

Его спутник, глава военного министерства, который прежде был завсегдатаем публичных домов и куда лучше разбирался в их порядках, сказал молодому человеку на ухо:

– Заведение, о котором они говорят, – подпольный притон с проститутками, а девицу, видимо, туда продали. Дайте им немного денег, и дело будет улажено.

Фухэн покачал головой, отвязал кошель с пояса и кинул громилам.

– Перед вами живой человек. Позаботьтесь о ней как следует.

Бандиты открыли кошелек. Посмотрев внутрь, радостно переглянулись и принялись благодарить господина. Смотреть на них было противно, так что он отвернулся и направился к повозке, когда сзади вдруг раздался слабый голос:

– Молодой господин…

Голос показался знакомым. Фухэн остановился, всмотрелся в умирающую девушку на земле и в ужасе спросил:

– Цинлянь?

= В гостиной особняка Фуча =

Доктор недавно ушел, на кухне готовили лекарства. Мрачный Фухэн позвал управляющего:

– Как это произошло?

– Молодой господин, я совершил ошибку. Я только сейчас обо всем узнал. Оказывается, молодая госпожа лишь на словах объявила, что нашла для Цинлянь подходящую семью. Когда свадебный паланкин выехал из города, ее пересадили в малый и отнесли в подпольный публичный дом.

Казалось, что Фухэн сейчас оторвет подлокотники своего кресла. В этот момент раздался крик:

– Молодой господин, беда! Цинлянь проглотила золотую пластину, чтобы покончить с собой!

Врача вернули с половины пути. Только ценой невероятных усилий и запасов столетнего женьшеня из хранилища он смог удержать в девушке жизнь.

– Я сделал все возможное. Но это лишь временное улучшение, из тех, что наступает перед смертью. Господин Фуча, если вы хотите с ней поговорить, поторопитесь.

Дверь за его спиной закрылась, и Фухэн осторожно присел на край кровати, глядя на девушку. Когда-то чистое, как лотос, лицо пересекал длинный шрам, оставленный Эрцин. На теле Цинлянь тоже было множество следов от ран, еще длиннее и глубже того, что на лице, – эти оставили мужчины.

И все же главной преступницей была Эрцин.

– Молодой господин, – Цинлянь вдруг отвернулась от него и всхлипнула, – не смотрите на меня. Я грязная, не хочу пачкать ваш взор.

Сердце Фухэна сжалось от боли.

– На тебе нет никакой грязи.

– Молодой господин… – снова позвала его девушка, и голос ее был исполнен нежности и скорби. – Каждый раз, когда я называла вас так, ваше лицо наполнялось нежностью. Сначала я даже на что-то надеялась… Но потом поняла: вы хотите слышать только эти два слова – «молодой господин», и все, так ведь?

Фухэн смотрел на нее, не отрываясь.

Никто не знал, почему он так выделял Цинлянь – дело было не в ее милой внешности и нежном обращении, а в голосе.

Он был почти неотличим от голоса Вэй Инло.

– Все думали, что я запала молодому господину в душу, но они ошибались. – Теперь в этом голосе звучала нотка мольбы. – У молодого господина на уме и на сердце всегда была только одна женщина. И сейчас у меня есть только одно желание. Могли бы вы взять меня за руку и… позвать по имени? Можете ли вы после того, как я так долго была лишь двойником, увидеть меня, запомнить мое имя, назвать меня Цинлянь?

– Цинлянь. – Фухэн позвал ее и сжал исхудавшую руку.

Он держал ее, пока последние остатки тепла не покинули ее тело, а рука, которую он сжимал, не стала ледяной.

– Фухэн! – Дверь распахнулась, и вбежала Эрцин. Оглянув комнату, она остановила взгляд на теле Цинлянь под пологом, и на лице ее проступило отвращение. – Эта потаскуха…

– Ты вернулась. – Голос Фухэна прозвучал ровно. – Я все подготовил, письмо на столе.

Какое еще письмо?

Молодая женщина, смутно догадываясь, в чем дело, подошла к столу.

Черными знаками по белой бумаге там было написано: «Письмо о разводе».

Глава 142. Я не уйду

Эрцин подняла взгляд и улыбнулась.

– Это шутка?

– Ты продала Цинлянь в публичный дом. – Он пристально смотрел на нее.

Эрцин изменилась в лице.

– И что с ней?

– Она покончила с собой, проглотив золото.

А затем он сам похолодел от ужаса: услышав новости, Эрцин только вздохнула с облегчением и снова улыбнулась.

– И что теперь? Ты собираешься бросить жену из-за служанки?

В ее глазах человеческая жизнь ничего не стоила.

Она улыбалась!

– Из семи законных поводов для развода с женой ты виновна в трех: прелюбодеяние, ревность и пустословие. С меня довольно. Собирай вещи и убирайся прочь из особняка Фуча.

Наконец, осознав, что он не шутит, молодая женщина перестала улыбаться и подала знак стоящей рядом Дуцюань. Служанка безмолвно выскользнула из комнаты, а Эрцин подошла к столу и взяла письмо.

Пара движений – и под ее пальцами оно обратилось в груду бумажных клочков.

– Я вошла в род Фуча и ни за что его не покину. – Она разжала руку, обрывки полетели на землю. – Если хочешь избавиться от жены, придется тебе дождаться моей смерти!

– Ты явно не собираешься