или по архаическому образу божества. Архетипический характер этих образов распространяет «магию», оказывает сверхмощное воздействие. Наше рациональное сознание не приемлет такого хода событий. Ведь божество, к примеру, – дух, а дух для нас лишен субстанциальности и динамики. Но если изучить первоначальное значение этих образов, то выяснится подлинная основа подспудного опыта, и мы поймем, как воспринимает все это первобытный разум и как реагирует первобытная психика в нас самих. Дух, spiritus, или pneuma – это воздух, ветер, дыхание; spiritus и pneuma по своему архетипическому характеру динамичны и наполовину субстанциальны, мы движимы ими, как ветром, они вдыхаются в нас, и мы ими наполняемся.

360 Проецируемые архетипические фигуры вполне могут быть негативными – скажем, это образы колдуна, дьявола, демонов и так далее. Даже сами аналитики отчасти подвержены подобному влиянию. Я знаком с коллегами, распространяющими поистине диковинные фантазии обо мне; они верят, что я заключил союз с дьяволом и занимаюсь черной магией. У людей, которые ранее никогда не задумывались о существовании дьявола, могут возникать самые немыслимые фигуры при переносе безличных содержаний. Проекция образов родительского наследия обыкновенно исчезает под воздействием нормального мышления и здравого смысла, но безличные образы рассудку не подвластны. Более того, уничтожать их будет неправильно, так как они чрезвычайно значимы. Чтобы разъяснить сказанное, мне придется, боюсь, снова вернуться к истории человеческого разума.

361 Давно известно, что архетипические образы проецируются. Они фактически подлежат проецированию, иначе наводнили бы собой сознание. Проблема заключается в форме, которая послужила бы подходящим для них вместилищем. Испокон веку мы располагаем институцией, которая помогает людям проецировать безличные образы. Все вы хорошо ее знаете; быть может, и сами подвергались соответствующей процедуре, но, поскольку это происходило в раннем детстве, не придали ей особого значения. Я имею в виду религиозное посвящение, для христиан это крещение. Когда пленяющее и неповторимое влияние родительских образов ослабевает, когда ребенок освобождается от первоначальной биологической партиципации с родителями, тогда природа, то есть бессознательная человеческая природа, в своей бесконечной мудрости осуществляет ряд посвящений. Взгляните на первобытные племена: тут и посвящение в мужчины, и участие в духовной и социальной жизни племени. В ходе дифференциации сознания посвящение подвергается множеству изменений формы, пока не приобретает в христианстве облик таинства крещения. При крещении необходимы двое – крестный отец и крестная мать. На швейцарском наречии они носят имена Бога – Götti и Gotte. Götti – мужская форма, означающая прародителя; Gotte – женская форма. Слово «Бог» (Gott) никак не связано с благом (gut); это именно прародитель, зачинатель. Крещение и духовные родители (крестные отец и мать) выражают тайну двойного рождения. Известно, что все высшие касты в Индии носят титул «дваждырожденных». Да и египетские фараоны считались дваждырожденными. Поэтому в египетских храмах очень часто рядом с главным помещением можно встретить так называемую «родильню» из одной-двух комнат, специально предназначенных для этого обряда. По рисункам на стенах прослеживается второе рождение фараона: рожденный во плоти, как человеческое существо, он еще сотворен богом, выношен и рожден богиней. Следовательно, он – сын одновременно человека и бога.

362 Наше крещение означает отчуждение ребенка от естественных родителей и освобождение от влияния родительских образов. С этой целью биологические родители заменяются родителями духовными: крестные отец и мать олицетворяют intercessio divina[149] при посредстве церкви, которая выступает здесь зримой формой духовного царства. В католическом ритуале даже брак (предполагается важным, что вот этот мужчина и вот эта женщина соединяются друг с другом) осуществляется в церкви; intercessio sacerdotis[150] препятствует непосредственному единению пары. Священник выступает от имени церкви, а церковь неизменно занимает промежуточное положение, навязывая исповедь, которая является обязанностью. Это вмешательство объясняется не какой-то особой хитростью церкви; скорее тут проявляется ее великая мудрость, а сама идея восходит к истокам христианства: уже тогда люди вступали в брак не просто как мужчина и женщина, но in Christo[151]. У меня есть античная ваза, на которой изображено раннее христианское бракосочетание. Мужчина и женщина держат друг друга за руку в символе рыбы, который находится между ними, и эта рыба – Христос, который соединяет двоих в рыбе. Они разделяются и объединяются во Христе. Христос между ними это воплощение власти, призванной отделить человека от простых природных сил.

363 Процесс отделения от природного мира протекает и в хорошо известных обрядах инициации, то есть в обрядах посвящения для подростков, в первобытных племенах. По достижении половой зрелости мальчиков внезапно созывают и уводят из селения. Среди ночи они слышат голоса духов, трещотки (Brüllen der Stiere), а женщинам под страхом смерти запрещается выходить из дома. Далее мальчиков отводят в лесную хижину, где они подвергаются всевозможным жутким испытаниям. Возбраняется разговаривать; им сообщают, что они умерли, а затем говорят, что они снова родились, и они получают новые имена в доказательство того, что отреклись от себя прежних. Теперь они – уже не дети своих родителей. Инициация может зайти настолько далеко, что после возвращения юношей в селение матерям не разрешают заговаривать со своими сыновьями, так как молодые люди – уже не их дети. Некогда у готтентотов мальчика порой заставляли совершать инцест с матерью, чтобы доказать, что она ему больше не мать, а лишь одна женщина в числе прочих.

364 Соответствующий христианский обряд во многом утратил свою значимость, но, изучая символику крещения, можно выявить некоторые следы его первоначального смысла. «Родильня» – в нашем случае купель для крещения; это piscina, рыбный садок, в котором каждый человек подобен малой рыбке: он символически тонет, а затем воскресает. Известно, что ранних христиан на самом деле погружали в крещенскую купель, которая по размерам была гораздо больше нынешних; во многих старых храмах баптистерий возводили отдельно, причем неизменно придавали ему круглую форму. Накануне Пасхи католическая церковь совершает особую церемонию освящения крестильной купели, Benedictio Fontis, обычную воду очищают от дурного воздействия, вызванного злыми духами, и она превращается в обновленный и светлый источник жизни, в чистое, незапятнанное чрево божественности. Далее священник делит воду на четыре части, по форме креста, дует на нее три раза и трижды погружает в нее священную пасхальную свечу, символ вечного света, а песнопение призывает добродетель и силу Святого Духа снизойти на купель. Из этой иерогамии, святого брака между Святым Духом и крещенской водой как чревом церкви, человек возрождался в истинной невинности нового детства. Пятно греха смывается с него, и в своей природе он сочетается с образом Господа. Он больше не осквернен природными силами, он переродился в духовное существо.