class="sup">365 Известны и другие институции, которые помогают отчуждать человека от естественных условий. Не стану вдаваться в подробности, скажу лишь, что при изучении психологии первобытных людей выясняется: все важные события жизни увязываются с тщательно разработанными церемониями, цель которых заключается в отделении человека от предшествующей стадии бытия и в содействии перемещению психической энергии на следующую стадию. Когда девушка выходит замуж, ей предстоит освободиться от давления родительских образов и избежать проецирования образа отца на мужа. Для этого в Вавилонии прибегали к особому ритуалу, посредством которого молодых девушек отлучали от отцовского образа. Речь о ритуале храмовой проституции, когда девушки из знатных семейств отдавались незнакомцам в храмах божеств, проводили ночи с теми, кто, скорее всего, никогда больше не вернется в город. Также можно вспомнить средневековый институт jus primae noctis[152], по которому правитель-феодал распоряжался жизнями своих сервов: любой невесте полагалось в первую брачную ночь возлечь с господином. Через ритуал храмовой проституции создавался убедительный новый образ, чуждый образу того мужчины, за которого девушка собиралась замуж, и если в браке случались проблемы – даже в те дни такое бывало, – то регрессия, естественный результат конфликта, шла не к образу отца, а к образу единожды встреченного чужеземца, возлюбленного из неведомых земель. Тем самым женщина не окуналась снова в мир детских впечатлений, а оставалась существом собственного возраста, благодаря чему в достаточной степени защищалась от инфантильной регрессии.

366 Данный ритуал зримо обнажает перед нами изумительное качество человеческой психики. Вот архетипический образ возлюбленного из отдаленной, неведомой земли, мужчины из-за морей, встреченного однажды и сгинувшего навсегда. Этот мотив известен из вагнеровского «Летучего голландца» и из ибсеновской «Женщины с моря». В обеих драмах героиня поджидает чужеземца, который должен приплыть издалека, из-за моря, чтобы подарить ей великую любовь. В опере Вагнера она по-настоящему влюбляется в образ, который ей предстает, еще до того, как появляется сам герой. У Ибсена она встречает своего избранника один раз и затем вынуждена ходить на берег моря в ожидании его возвращения. В вавилонском ритуале этот архетипический образ воспроизводился для вызволения женщины из тисков родительских образов, тоже архетипических и потому чрезвычайно могущественных. Я написал небольшую книгу о взаимоотношениях «я» и бессознательного[153], где, в частности, упомянул о проекции отцовского образа у женщины, которую я наблюдал; в ходе анализа архетипического образа, лежавшего в основе этого переноса, нам удалось справиться с задачей.

367 Первый этап лечения переноса требует не только осознания пациентом того факта, что он все еще взирает на мир из детской или классной комнаты, проецируя при этом все положительные и отрицательные авторитарные фигуры личного опыта и ожидая их появления; такое осознание лишь отражает объективную сторону процесса. Для установления зрелого отношения нужно увидеть субъективную оценку всех тех образов, которые как будто и порождают проблемы. Пациент должен совместить их с собственным психическим бытием, должен понять, в каком смысле они являются частью его самого, как именно он приписывает, например, положительную оценку тому или иному объекту, когда фактически сам эту оценку выставляет. Точно так же он, проецируя негативные качества и, соответственно, испытывая ненависть и отвращение к их предмету, должен уяснить, что сам проецирует собственную низменную сторону, свою тень, так сказать, сам предпочитает выдвигать оптимистический и односторонний образ себя самого. Фрейд, как вы знаете, изучает только объективную сторону. Но ведь невозможно помочь пациенту в усвоении содержания невроза, потакая инфантильной безответственности или смиренно соглашаясь со слепой судьбой, жертвой которой он стал. Его невроз означает движение к целостности, а последняя подразумевает осознание и ответственность за целостное бытие, за его хорошие и плохие стороны, за возвышенные и низменные функции.

368 Пусть проекция личностных образов состоялась и мы с нею разобрались, но все равно сохраняется перенос, который невозможно устранить. Начинается второй этап терапии переноса – разделение личностных и безличных содержаний. Личностные проекции, как мы видели, подлежат устранению и устранимы посредством осознания. А вот безличные проекции разрушить нельзя, так как они принадлежат структурным элементам психики. Это не остатки прошлого, которое было прожито и забыто, а целенаправленные компенсаторные функции чрезвычайной важности, надежная защита в ситуациях, когда индивидуум вполне способен потерять голову. При любой панике, внутренней или внешней, архетипы вмешиваются и позволяют реагировать инстинктивно, приспосабливаясь к происходящему, как если бы мы заранее знали ту или иную ситуацию. Индивидуум реагирует так, как вообще заведено у людей, то есть перед нами некий жизненно важный механизм.

369 Не подлежит сомнению, что проекция этих безличных образов на аналитика подлежит устранению. Но изымается сам акт проецирования, а не содержание, чего ни в коем случае не нужно делать. Да и пациент, разумеется, не сможет воспринять безличные содержания в свое сознание. Тот факт, что они безличны, как раз и является причиной их проецирования: человек чувствует, что эти содержания не принадлежат конкретному субъективному разуму, что они должны находиться где-то вовне единичного «я», и в отсутствие подходящей формы их вместилищем становится человеческий объект. Поэтому необходима крайняя внимательность при работе с безличными проекциями. Например, будет большой ошибкой сказать пациенту: «Вы просто проецируете на меня образ спасителя. Нелепо уповать на спасителя и возлагать ответственность на меня». При встрече с подобным упованием нужно принимать его всерьез, это вовсе не глупость. Мир жаждет спасения, ожидание разлито повсюду. Взглянем хотя бы на Италию или на Германию[154]. Сегодня у вас в Англии нет спасителя, нет его и у нас, в Швейцарии, но я не верю, что мы так уж сильно отличаемся от остальной Европы. Наше положение лишь чуточку иное, чем у итальянцев или немцев; возможно, они чуть менее уравновешены, но даже у нас далеко не все гладко. В этих странах комплекс спасителя присутствует в психологии масс. Комплекс спасителя – архетипический образ коллективного бессознательного, и совершенно естественно, что он пробуждается в эпоху, столь насыщенную невзгодами и дезориентацией, как наша. В коллективных событиях довольно легко увидеть, как сквозь увеличительное стекло, что может произойти с отдельным индивидуумом. В мгновения паники вступают в действие компенсаторные психические элементы. Это ничуть не патологическое явление. Возможно, нам покажется странным, что коллективное бессознательное выражается в политической форме. Но коллективное сознание сугубо иррационально, и наше рациональное сознание не в силах указывать ему, какими должны быть его проявления. Конечно, само по себе всякое его пробуждение может оказаться поистине губительным, может, к примеру, обернуться массовым психозом. Поэтому связь человека с коллективным бессознательным всегда регулируется; имеется особая форма для выражения архетипических образов, ибо коллективное бессознательное –