люди избегают ближних. Тот же Шопенгауэр утверждал, что человеческий эгоизм избыточен – мол, некто готов даже убить своего брата, чтобы намазать сапоги жиром его тела[164].

[Доктор Генри В. Дикс]

386 Значит, можно предположить, что, по мнению профессора Юнга, возникновение невроза есть попытка самоизлечения, попытка компенсации через выявление низшей функции?

[К. Г. Юнг]

387 Так и есть.

[Доктор Дикс]

388 Тогда получается, что невротическое заболевание благоприятно для развития человека?

[К. Г. Юнг]

389 Да, это так, и я рад, что вы затронули этот вопрос. Я настаиваю на такой точке зрения. У меня нет чрезмерного пессимизма по поводу неврозов. Во многих случаях нужно радоваться: «Слава богу, он решился стать невротиком». Невроз и в самом деле представляет собой попытку самолечения, да и любое физическое заболевание вообще есть попытка самоисцеления. Мы ведь уже не считаем болезнь ens per se[165], чем-то обособленным, хотя еще недавно воспринимали ее именно так. Современная медицина – например, терапия внутренних органов – трактует болезнь системно, как сочетание вредоносного и исцеляющего факторов. Так же обстоит дело с неврозом. Это попытка саморегулирующейся психической системы восстановить свое равновесие, схожая с функцией сновидений, только более выраженная и резкая.

[Доктор Дж. А. Хэдфилд]

390 Не мог бы профессор Юнг кратко остановиться на технике активного воображения?

[К. Г. Юнг]

391 Вот об этом я исходно намеревался рассказать вам сегодня, по следам изучения сновидения о Толедо, поэтому я с удовольствием откликнусь на вашу просьбу. Конечно, у меня нет сейчас под рукой никакого эмпирического материала, но надеюсь, что сумею дать вам хотя бы общее представление о методе. Пожалуй, разумнее всего поведать вам случай, когда я затруднился обучить своего пациента этому методу.

392 Я наблюдал одного молодого художника, который никак не мог взять в толк, что имеется в виду под обозначением «активное воображение». Он пробовал так и этак, но, сколько бы ни старался, у него ничего не получалось. Его беда была в том, что он не умел. Вообще музыкантам, живописцам, художникам всех мастей зачастую не свойственно мыслить, поскольку они не пользуются своим разумом преднамеренно. Мозг этого человека работал как бы сам по себе; он привык полагаться на свое художественное воображение, но у него не выходило перестроить сознание на психологический лад, и потому он не понимал, о чем я говорю. Мы с ним перепробовали все, по-моему, возможные трюки. Не стану подробно перечислять, что конкретно он делал, зато расскажу, как ему наконец удалось использовать свое воображение психологически.

393 Я живу за городом, так что ему приходилось добираться ко мне поездом от маленькой станции, где на стене висел некий плакат. Всякий раз в ожидании поезда мой пациент рассматривал этот плакат, звавший в деревушку Мюррен в Бернских Альпах; его взору представало красочное изображение водопадов, зеленого луга и холма, на котором паслось несколько коров. Он разглядывал этот плакат и размышлял над понятием активного воображения. Как-то раз, по его собственным словам, он подумал: «Быть может, нужно начать с фантазии об этом плакате. Я мог бы, скажем, вообразить, что перенесся в плакат, очутился там и могу подняться на холм к коровам, а затем бросить взгляд вниз с другой стороны и увидеть, что скрывается за холмом».

394 Если коротко, он так и сделал, вообразил, что очутился в плакате. Оглядел луг и дорогу, поднялся по склону холма к коровам, постоял на вершине и оттуда окинул взором окрестности – тот же луг, покато сбегающий к реке, и какую-то изгородь. Тогда он начал спускаться туда, по тропинке, что огибала овраг и бежала вдоль изгороди; дальше нашлась часовенка, дверь которой была приоткрыта. Он решил, что ему хочется войти внутрь, толкнул дверь и вошел, и на алтаре, усыпанном свежими цветами, увидел деревянную фигуру Богоматери. Он взглянул в ее лицо, и в этот миг за алтарем промелькнула какая-то тень с заостренными ушами. Он мысленно воскликнул: «Господи, что за чушь!», и фантазия тут же рассеялась.

395 Мой пациент продолжал думать, что по-прежнему не в состоянии понять суть активного воображения. Но тут вдруг его как осенило: «Может, это оно и было – та тень за алтарем с Богородицей, тень с острыми ушами, что мелькнула и исчезла?» Поразмыслив, он решил еще раз все проверить: опять вообразил, что пришел на станцию и смотрит на плакат, а затем переносится в картину и поднимается по склону холма. Ближе к вершине холма он задался вопросом, что теперь увидит с другой стороны, и ему вновь открылись изгородь, овраг и покатый луг. Тогда сказал себе – что ж, пока ничто вроде бы не поменялось. Он обогнул овраг и достиг часовни, которая выглядела вполне реальной и ничуть не походила на иллюзию. Дверь, как и в прошлый раз, была приоткрыта, и мой пациент этому порадовался, помедлил немного и сказал себе: «Итак, если я зайду внутрь и увижу Богоматерь на алтаре, то существо с заостренными ушами должно прошмыгнуть вдоль стены. А если не прошмыгнет, значит, я все выдумал!» Он распахнул дверь настежь – и все повторилось, неведомое существо метнулось прочь, и он убедился в цельности фантазии. С тех пор он обрел ключ, уверился в достоверности воображения и научился им пользоваться.

396 К сожалению, сейчас нет возможности подробно рассказать о том, как развивались эти образы в разуме моего пациента, да и поведать о том, как другие пациенты приходят к пониманию воображения, я тоже не успеваю. Отмечу лишь, что у каждого человека здесь свой путь. Например, кто-то опирается на сновидения или впечатления гипнагогического[166] характера, которые способны пробудить активное воображение. Сам я предпочитаю говорить о воображении, а не о фантазии, поскольку значения этих слов различаются; недаром в старину врачи утверждали, что opus nostrum, «наша работа», должна совершаться per veram immaginationem et non phantastica – «посредством истинного воображения, а не в фантазиях»[167]. Иными словами, если вдуматься в определения, фантазия – попросту бессмыслица, фантазм, мимолетное впечатление, зато воображение активно, они сродни целенаправленному творчеству. Вот то различие, которого придерживаюсь и я.

397 Фантазия – во многом сугубо человеческое изобретение, она остается на поверхности личных мнений и осознанных ожиданий. Но активное воображение, на что указывает сам термин, подразумевает, что образы живут собственной жизнью, что символические события развиваются в соответствии с собственной логикой – конечно, если в происходящее не вмешивается сознательный разум.