— Он из низших, — презрительно скривился Хольмаг. — Мордой своей волчьей не вышел к моей Сигрид свататься!

Ну да. Есть у оборотней такое разделение. Подавляющее большинство их как раз в волков и перекидывается. И вожди из таких есть, разумеется. Но куда большим уважением пользуются те, кто превращается в медведя, как Хольмаг, или в снежного барса, как Сигрид. Они считаются у оборотней этакой голубой кровью — представителями настоящей древней аристократии.

Я как-то этот вопрос прояснил для себя у Сигрид. Выяснилось, что подобные ей и Хольмагу ведут свое происхождение ни много, ни мало, как от древних магов.

— Ты что? Думаешь, древние только с дроу забавлялись? — спросила она меня, когда я спросил, от чего зависит, в какое животное оборотень может превращаться. — Нет, они и на оборотниц иногда свое внимание обращали. Только в нашем случае это бывало по обоюдному согласию. Потому что родиться от такой связи мог анимаг.

Я недоуменно пожал плечами. Это еще кто такой?

— Анимаг — это маг, который и потоками владеет, и может звериный облик принять, — пояснила мне Сигрид. — До трех разных звериных ипостасей у них бывало. Например, волк, медведь и барс. Вот от них и пошли потом, такие, как мы с Хольмагом. Магией мы не владеем и только по одному звериному обличью у нас, но все понимают, кем были наши предки.

Угу… Тут еще старая «лубов», стало быть, замешена. Перешедшая, видимо, в ненависть. И чувство глубокой социальной, понимаешь, несправедливости.

— Хорошо, — согласился я тогда с предложением Хольмага постараться перебить стаю этого Гартмунта по одному. — Попробую. Когда ты тинг проведешь?

— Через дней десять все только соберутся, — ответил мне мой приятель, недовольно морщась. — Некоторые уже прибыли, но многие не спешат. Не осознали еще, что после нас Гартмунт и к ним придет. Да и мы не первые. Два племени он уже под себя подмял. Несогласных уничтожил, а остальным пришлось покориться.

После тинга, если все племена договорятся, появлялся пусть и весьма призрачный, но все-таки шанс общими усилиями загнать этих порождений проклятых земель в их поселение и там уничтожить. Это, естественно, было бы моей задачей. И как это сделать я даже представлял. Были у меня с собой двадцать артефактов, которые раньше прикрывали границы Драура от нежити. Нашлись в одной из телег дроу. Видимо, собиралась Алира их мне на зарядку отправить, но не успела. А потом так они в телеге и остались всеми забытые. По дороге сюда я их зарядил. Но только одной фиолетовой энергией смерти и тления. Оборотни — это не нежить. Если добавить предохранитель из потока жизни, то на них не сработает. А так — можно по периметру будет, минимум, две трети поселения этих тварей окружить непроходимой завесой. Не разбегутся, когда я с другой стороны свой туман на них пошлю.

То, что в поселении Хольмага и Сигрид произошла какая-то беда, я понял, когда мы с моими загонщиками и разведчиками только вышли на опушку леса. Жалостливый вой, скулеж, плач — в общем, полный набор звуков, которые только могут издавать разные животные и люди в состоянии горя, наполняли воздух.

Ускорились, почти переходя на бег. На центральной площади, на сложенном погребальном костре лежал Хольмаг. На его груди покоилась его любимая секира, а в ногах — труп огромного измененного волка с разрубленной головой.

Ситуация стала понятна. Мой друг, пусть и неотесанный как последний чурбан, но единственный в этом мире, кого я мог так назвать, погиб, защищая своих подданных. И совершил почти невозможное — убил мощным ударом тварь, которую сталь практически не брала.

— Ворвался в поселение, — вытирая слезы и указывая на труп волка, начала рассказывать мне Амельда. — Двоих наших сразу разорвал на части, кинулся на мать. Отец успел его перехватить. Вонзил секиру ему в голову, но тот своей лапой успел разорвать папе горло. Умер мгновенно. Маму жалко… Что теперь с ней будет?

— А что будет с Сигрид? — спросил я.

Не знаю я всех обычаев оборотней пока.

— Сейчас соберется круг. Будет решать ее судьбу, — ответила девушка, и слезы вновь потекли из ее глаз.

Так, тут каши не сваришь. Ничего объяснить мне Амельда сейчас не сможет. Не в том состоянии. Придется дождаться этого пресловутого круга, и уже там понять, что может быть дальше.

Собрался круг быстро. Тут же на площади. Оказалось, что принимать в нем участие могут только самые уважаемые оборотни-мужчины, так что народу набралось не слишком много — меньше сотни. Я расположился чуть в стороне — никто не просил меня удалиться. Меня просто не замечали. Посторонний. Хотя и был другом погибшего вождя. Рядом со мной встала Амельда. Она в племени уже тоже отрезанным ломтем считается, раз согласилась стать невестой чужака. Так что ее, пусть и принадлежит к прекрасному полу, тоже просто игнорировали, но не гнали. О том, что ей зимой предстоит отправиться в Юм и там выйти за меня замуж, уже все знают. Хольмаг с Сигрид этого не скрывали, чтобы отделаться от предложений других семей породниться.

— Наш вождь Хольмаг погиб геройски! — начал общее собрание пожилой оборотень. — Сегодня на закате мы предадим его тело огню и справим тризну. Выборы нового предводителя проведем, как это и полагается, через три дня, когда душа Хольмага окончательно покинет этот мир и займет свое место в сонме почивших великих воинов, — и он начал с пафосом перечислять все великие деяния моего погибшего друга.

Набралось на добрые полчаса. Мда… Любил Хольмаг своей секирой помахать. Правда, дуэль со мной в версии рассказчика выглядела как его победа. Пускай. От меня не убудет.

— А теперь, — добрался, наконец, до завершения своего выступления спикер этого собрания. — Нам надлежит решить судьбу вдовы Хольмага — Сигрид. Детей для продолжения рода у нее нет, — тут он бросил быстрый взгляд на Амельду. — Сигрид выйди в круг. Кто скажет свое слово?

— Я не считаюсь, — прошептала мне Амельда. — Продолжить род может только сын. Если бы у меня был брат, то все было бы в порядке. Но у меня его нет, — и девушка снова едва не заплакала.

— Хватит реветь, — одернул я ее. — Быстро объясни мне, что сейчас будет!

— Если никто не предъявит прав на