От неожиданности и испуга я вздрагиваю. Это Энтон. Я не должен двигаться, совсем про это забыл. Наклоняю голову, но все же отчетливо слышу его шаги. Он пришел и схватил меня за волосы.

– Не двигаться! Понял, блин?

Он так громко кричит, что я начинаю плакать еще сильнее. Его рука делает мне больно.

– Шевельнешься еще раз и отправишься в чулан на всю ночь!

Нет, только не чулан…

– НЕТ! Я не хочу!

– Ты не должен кричать! – рычит Энтон.

И бьет меня головой о стену. Мне очень больно. Но Энтон крепко держит меня за волосы и снова бьет о стену. Каждое свое слово он сопровождает ударом моей головы, и каждый раз он мне говорит, что мне нельзя кричать. Но сам-то он кричит при этом.

– Когда это уже отпечатается в твоей башке, Доу!

Мне очень больно, но я не кричу. Что-то горячее капает сверху на мою футболку. А ведь эта футболка – подарок на день рождения, который я получил сегодня утром.

Что-то красное. Энтон еще раз бьет меня о стену и отходит.

– Что тут происходит? Впустите меня!

Это кричит какая-то женщина, но я стою по-прежнему лицом к стене, чтобы не злить Энтона еще больше, и громко плачу.

– Кто вы такая? – зло спрашивает Энтон.

– Пропустите меня.

Женщина выглядит очень сердитой. Я не шевелюсь, вокруг меня все стало красным, но не понимаю, откуда бежит кровь.

– Пойдем со мной, мой малыш.

Женщина берет меня на руки и очень быстро куда-то идет. У нее темные и длинные волосы. Закрываю глаза. Мне плохо, и я плачу.

– Все хорошо, я уже здесь.

Когда я снова открываю глаза, женщина с длинными волосами сидит рядом со мной и улыбается. Она красивая. Я в больнице. В первый раз тут, но мне уже не нравится. Тут делают уколы, а я не люблю уколы.

– Тебе все еще больно?

Смотрю на женщину. И так как я ничего ей не ответил, она продолжила.

– Все в порядке?

Киваю.

– Ты знаешь, что сейчас будет делать доктор?

– Нет.

– Он… Он зашьет тебе лоб тоненькими ниточками… Их будет четыре или пять…

Мне снова щиплет глаза, и женщина протягивает ко мне руки. Не знаю, есть ли у меня право обнять ее.

– Иди ко мне, не нужно плакать в одиночестве, – говорит она.

То есть можно? Я сползаю со стула и забираюсь к ней на колени. Не знаю почему, но от этого только еще больше хочется плакать.

– Ты знаешь, кто я? – спрашивает меня женщина.

– Ты очень добрая…

Она смеется и обнимает меня еще сильнее.

– Но ты знаешь, кто я?

Я смотрю на нее, и она улыбается мне в ответ.

– Ты моя мама?

Она моргает, снова улыбается мне и мотает головой.

– Нет, я не твоя мама…

Ее глаза наполнились слезами, но губы продолжали улыбаться.

– Миссис Солис? – произнес мужчина в белом.

Женщина подняла голову.

– А, это за нами, Тиган. Идешь? – сказала она мне.

Мое тело отказывается повиноваться, но я прилагаю усилие и встаю. Жутко хочу пить. Тащусь в ванную. Уже светло. Черт возьми, только не говорите мне, что уже утро!

Пью из-под крана. Хорошо, что вода тут питьевая.

– Ты еще не собрался? – вдруг слышу за спиной.

Львица…

Выпрямляюсь и смотрю на нее. Не отрывая от нее взгляда, прохожу мимо и выхожу из ванной. Она собирается что-то сказать, но я показываю средний палец. Она смерила меня презрительным взглядом и убежала в свою комнату, хлопнув дверью. Разворачиваюсь, направляюсь к кровати.

– Тиг? Где твоя одежда?

Солис со своим огромным животом стоит, подбоченясь, и не дает мне пройти. Она смотрит на дверь львицы, потом снова на меня. Она меня злит, а сейчас, откровенно говоря, совсем не время.

– Ты опаздываешь на учебу. Иди в душ, на тебя страшно смотреть, а потом уже поглядим, – добавляет она сухим тоном.

Черт возьми, школа… Вообще не хочу туда.

Не двигаюсь. Она смотрит на меня.

Дерьмо.

Разворачиваюсь, быстро принимаю душ. Солис стоит над душой – через десять минут я уже готов. Но еще не совсем проснулся, и, к несчастью для меня, Солис перешла в режим смельчака.

– Ты собираешься надеть это в свой первый день? Хочешь, чтобы тебе милостыню подали?

– Пошла ты.

Когда мы наедине, разговор не клеится.

– Тиг! Разговаривай нормально и поторопись уже, черт побери! Нам еще целый час ехать по пробкам. Знаешь, как сложно беременной женщине целый час сдерживать желание пописать?

Солис всегда имела забавную власть над моими нервами: она всегда дразнит меня, но я не взрываюсь. Она это прекрасно знает и всегда добивается своих целей, всегда настаивает. Возможно, ее часовые нотации действуют на меня как анестетик.

Вижу вдали первые дорожные знаки, указывающие, что рядом школа. Мой мозг внезапно приходит в себя. Школа, придурки, удушливая атмосфера… Давай, чувак, это всего лишь несколько часов твоей жизни.

Перевожу дыхание, это точно будет долго и ужасно. У меня нет никакого желания идти туда.

– Ты в порядке? – вдруг спрашивает Солис.

Ее огромный живот почти коснулся руля.

Скоро ей понадобится трактор. Даже я с сумкой на коленях не занимаю столько места. Быстро поворачиваю голову, встречая ее взгляд. В порядке ли я? Вопрос, на который я уже давно не отвечаю.

Солис вздохнула и осторожно остановилась на светофоре.

Стоим в бесконечной очереди машин, что дает ей время для разговоров.

– Ну, как прошла твоя неделя? Дэниел и Энджи сказали, что ты хорошо себя вел и был прилежным. Я рада, но хотела бы знать, что ты думаешь по этому поводу. Ты хорошо спишь?

Мои ночи – повод для самоубийства, и она это прекрасно знает и выбирает чересчур деликатный тон.

До сих пор я не говорил о кошмарах.

Никто не должен знать, что я набит ненавистью и травмами, которые портят мой сон. Впрочем, последний кошмар еще свеж в моем сознании, настолько, что я мог бы подробно описать каждую сцену, как будто это произошло вчера.