И я не придумываю ничего лучше, чем отправить его по почте.

Sara Jackson-Holman – Freight Train

Октябрь

Меня пугает отсутствие интереса. Ко всему. Какую книгу ни открою, не увлекает сюжет. Фильмы все бездарные – скучно. Перед глазами мельтешат актёры, тишину заполняют выдуманные реплики сценариста, а мои мысли каждый раз уплывают в Калифорнию на Хеллоуин, свадьбу, день рождения. И я раз за разом прокручиваю в голове всё сказанное и несказанное, всё сделанное и несделанное.

Это жутко утомляет. Нет, не так: выматывает. Изнуряет. Мне кажется, во мне совсем нет энергии. Нет сил и желания даже отварить яйцо. Что интересно, нечто похожее было со мной, когда отец меня выбросил, но теперь ощущение пустоты внутри почему-то беспросветнее.

Ноябрь

Невозможно запретить себе чувствовать любовь. Вот даже слёзы иногда можно унять, или перебороть страх, или развеять сон, или заглушить в себе злобу.

Но любовь – это такое сильное чувство… что договариваться с собой – это все равно, что воду в ступе толочь. Бесполезно. Просыпаешься с мыслями о нём, засыпаешь, ночью видишь его во сне и говоришь, говоришь обо всех своих обидах, а днём обязательно находишь поводы обвинить себя. Вот я не была с ним достаточно ласкова, не поздравила тогда с днём рождения, потому что он не поздравил меня, а для него, может быть, операция была таким стрессом, что заняла весь его мозг и память, а с моей стороны это было просто мелочностью. Или не мелочностью, а исконно женской привычкой вечно всё драматизировать. Я унизила его абортом Карлы. От злости, от ревности, из вредности хотела причинить вред ей, а на деле сделала больно ему. Карла, как всегда, только выиграла. Потом был ещё случай: забыла в ванной тампон, хорошо хоть завёрнут был в свой полиэтиленовый чехол, но Лео наверняка увидел, какая я растяпа. И готовила я дерьмово, сколько выбросили всего. И на попе у меня целлюлит. А может, утром запах был когда-нибудь изо рта. Да мало ли, сколько моих оплошностей было, а он промолчал.

В конце декабря Саванна и Диана зовут на Рождество в Торонто. И хотя я нахожусь в очень плачевном душевном состоянии, мне приходит в голову, что эта поездка, возможно, лекарство из категории обезболивающих. Еду.

– А где Лео? – спрашивают они меня. – Ты что? Опять нас не познакомишь?

С этим знакомством уже целая история. Ни одна из них так ни разу его и не видела. Что говорить о них, если у меня – его жены – даже не было номера телефона мужа? Этот брак с самого начала был каким-то придурочным фарсом.

– Я развелась, девки. Надо это отметить, – говорю и наливаю себе овсяной настойки.

– Ну… хоть замужем побыла. А что это за бурду ты пьёшь? – интересуется Диана, вытаращив на меня глаза.

– Есть некоторые вопросы со здоровьем.

– А чего развелись-то? – мягко спрашивает Саванна.

– Так вышло.

– Сначала замуж выходишь втихаря, потом разводишься точно так же, и приезжаешь к нам горе запивать! Как плохо, так сразу подруги нужны! – бурчит Диана, но на стол накрывает.

– Да ладно тебе, Диан! С кем не бывает! – обнимает меня за плечи Саванна. – Если б она была уверена в нём, она бы рассказала нам о свадьбе и пригласила бы, может быть. А так иногда бывает вот, знаешь, чувствуешь, что человек… так себе. И поэтому не торопишься никому о нём рассказывать.

– Ты, как всегда – зришь в корень, дорогая! – улыбается ей Диана во весь рот.

Неделю спустя, когда я засобиралась с кислой миной «домой» – потому что никакого дома больше нет, а начинать всё сначала нет ни сил, ни времени, ни желания – Диана вдруг предлагает:

– А зачем тебе Ван? Тепло, я знаю. Но никого же там у тебя нет. А если плохо вдруг станет? Оставайся здесь, с нами. Мы с Саванной тебе комнату освободим. Найдёшь работу, освоишься и переедешь. Но так, хотя бы будет к кому прийти… если что.

Мне словно только это и нужно было услышать. Я в слёзы, они утешать, и решение принимается даже не мной, а «само собой».

В январе в новостях стали всё чаще появляться сообщения о новом вирусе, выкашивающем жизни в китайском городе Ухань. Этот факт, мой развод, а также ухудшающееся самочувствие погрузили меня даже не в депрессию, а в чувство непреодолимой тревоги.

Я никогда в жизни не понимала, не читала и уж тем более не сочиняла стихов. Но вот, видно, у каждого наступает момент, когда они вываливаются их тебя сами, хотя ты даже близко не поэт.

Первое к нему (само собой, неотправленное):

Я не хочу тебя отпускать.

Я не хочу тебя забывать.

Смотреть в пустоту, слушать скрежет тоски.

«Всё это – опыт», они говорят, «ошибочный шаг», «не тот поворот», «один из многих шанс «обрести»».

Но надежда есть, ты верь и благодари.

Жди.

Вновь и вновь поворачивай не туда, не оставляй попыток найти.

Второе к себе:

Жизнь слишком коротка, чтобы забивать свои мысли шлаком, желудок фаст-фудом, душу дрянными людьми.

Встань, отряхнись, вышвырни хлам из дома, бездарность из библиотек, гниль из списка контактов.

Грудь разверни, плечи расправь, счастье вдохни.

Собери чемодан, купи билет, улети в дальнее путешествие и не возвращайся, пока не соскучишься так, чтобы аж скрипело в груди.

Чувствуешь эту горькую сладость во рту?

Моря соль?

Прозрачную свежесть гор?

Дыханье июльской листвы, тяжкий вздох океана?

Это жизнь. Живи.

Я заболела в январе. Вернулись те же проблемы, которые были летом после «отдыха» в Калифорнии. Вначале думала, поправлюсь сама, как и в предыдущий раз, но с каждым днём боли в животе становились всё более пугающими. Пришлось записаться к врачу. Попала я к нему аж в конце февраля и после диагностики была переведена из общего списка ожидания пересадки в срочный. Это уже была середина марта, и в провинции Онтарио, а затем и по всей Канаде объявили локдаун. С одной стороны, запрет на передвижение позволил мне переоформить страховку на Онтарийскую, но с другой, в связи с пандемией сроки плановых операций по пересадке органов, да и не только они, сдвинулись в сторону «неизвестности». Ситуация стала патовой.

Хорошая новость – у меня ещё есть время. Этим временем я обязана аппарату по кличке MARS. Меня подключают к нему каждый день, и он выполняет функции моей печени, пока ситуация не разрешится. Я спрашиваю своего врача:

– Как долго человек может прожить с MARSом?

Мне отвечают:

– Бывает очень по-разному. Это индивидуально.