– Не прибедняйтесь, – фыркнула я. – Знаю я одну историю… Об одном из моих вассалов…

Властитель бесов развёл руками.

– Все мы ходим под волей Тьмы! В отличие от Светлого рыцаря, не так ли? И если он поддастся одному из моих слуг… Верните беса, миледи. Право, ваше вмешательство было совсем неуместно. Вполне вероятно, что рыцарь и сам обнаружил беса. Искал пути его ликвидации… Отсутствие этого раздражителя способно насторожить его.

– Вот вечно вы так! – с досадой сказала я. – Ладно, я подумаю… Наверное, вы правы.

Раздался шорох, и мы оба покосились на клетку. Бес тут же спрятал любопытные глазёнки, но от ужаса явно избавился – из комка вылез лысый хвост и заметно подёргивался.

– Если я прощён…

Джек осторожно взял мою ладонь. Естественно, левой рукой, и, естественно, звякнули цепочки, соединяющие его перстни. Мой многолетний раздражитель… Тёплые губы коснулись кожи, чуть настойчивее, чем того требовал этикет. А я прикоснулась пальцами к его волосам и беззвучно вздохнула. Нет… Совсем не то… Даже запах…

Призрачный Охотник поднял голову и улыбнулся.

– Так я прощён, моя леди?

– Возможно, – снизошла я.

– Тогда я могу откланяться?

– Да, Джек. Можете идти. Но я должна быть уверена, что больше ваших слуг в доме рыцаря не объявится. А то там и без того неплохой набор, на самом деле…

– Моих вы больше не увидите, миледи, – сказал Джек, поднимаясь. – Обещаю. Но не могу гарантировать лояльность других вассалов. Раз уж вы… общаетесь со своим врагом, посоветуйте ему быть внимательнее.

Пресветлое чувство! А ведь действительно… Вот не было мне печали!

Ловец душ, поклонившись, направился к дверям. А проходя мимо стола, протянул руку к клетке, и бес издал печальный писк, в момент похудев. Ну понятно! Не пропадать же добытому добру!

Теперь всё! Наконец-то можно поесть! Вопрос, как лучше потребовать завтрак – нагло и безапелляционно или всё-таки с лёгкой ноткой раскаяния? Ведь мои призраки вылизали до блеска весь замок, а грабители, конечно, слегка насорили… Нет. Проще позвать Йоша.

И тут, во второй раз в моей жизни, дверь в кабинет распахнулась от пинка ноги, грохнула об стену так, что на столе подпрыгнула клетка, и в кабинет ворвался мой советник. На лице у него на сей раз были написаны жаркое, безмерное бешенство и жажда крови. И, похоже, моей…

– Я способен понять всё! – без предисловий и приветствий заорал Кормчий. – Я всё готов простить! Но какого лысого беса!

Бес в клетке явно принял возмущение на свой счёт, взвыл в голос и ковриком размазался по дну.

Герцог на секунду запнулся, с удивлением посмотрел на клетку и гаркнул ещё громче:

– Бесу лысому под хвост твои игры! Ты зачем моим гончим весь нюх отбила?! Одним махом! Тысячи лет тренировок! Лучшие псы скачут как дворняги!

Ой…

– Я нет! Я не хотела!

– Да к бесу лысому гончих, – сказал Шэрр внезапно тихим и совершенно ледяным голосом. – Это же счастье, Тэль, что я тебя разглядел. Что всадников вниз не бросил!

Позади герцога маячил мой дворецкий. Но этот пока молчал. И больше всего походил на памятник. Скорбный памятник безвременно почившей парадной столовой…

В парадном зале Чёрного замка, стилизованном согласно регламенту и вековым традициям Тьмы, было довольно холодно, крайне мрачно и невыносимо скучно. Младший из членов Белого Совета даже пару раз покосился на ближайшую стенную нишу – показалось, что красноглазый стражник с алебардой зевнул. Конечно, вряд ли… Не может зевать умертвие, тем более на таком посту! Но, с другой стороны, и гончие Дикой Охоты, растянувшиеся по бокам трона, в прошлый раз тоже не шевелились, а сегодня то одна жуткая псина голову на лапы уложит, то вторая язык вывалит…

Молодой маг вздрагивал от каждого движения туманных псов и с трудом удерживал каменное выражение лица. В каком-то смысле он был благодарен этим порождениям тьмы – лучше слегка дёргаться от непреодолимого и вполне естественного страха, чем заснуть в тронном зале Тёмного лорда. Позору же потом не оберёшься!

Впрочем, от смертельной скуки страдал не один Талус.

Старый пер… то есть многоуважаемый Листан усердно хмурился и надувал щёки, но вот взгляд его периодически уходил к мраморным плитам пола, а борода ползла вниз под тяжестью клонившейся головы.

Юный Тёмный лорд, вальяжно развалившийся на троне, лениво закидывал в рот попкорн, вонявший горелым маслом на всю громаду помещения, и зевал, не стесняясь. Между лордом и гостями, рядком сидевшими на мраморной скамье, свернулся кольцами его фамилиар. Огромадная змеюка, поддаваясь всеобщей сонливости, откровенно дрыхла, изредка приоткрывая мутный левый глаз и равнодушно косясь на белых магов.

Талус и лорду, и змею откровенно завидовал. Враги могли вести себя как им угодно. А где-то в глубине души он ощущал некое единение с ними, слабенькое, но совершенно однозначное. Нудная всё-таки штука – бюрократизм! Но иначе назвать происходящее в зале было просто невозможно.

Двое бюрократов спать явно не хотели и не скучали ни секунды. Советник его темнейшества монотонно зачитывал вслух пункты нескончаемого списка, раскручивая по ходу свиток пергамента, а глава Белого Совета внимал, подавшись вперёд, злобно поблёскивая глазами и шумно дыша. На лице Аргариута блуждала фальшивая улыбка. Именно блуждала: когда он начинал говорить, улыбка исчезала, когда замолкал и слушал – возвращалась снова.

– Зеркало артефактное, в кованой раме работы мастера Бенвениуса Челланского, возрастом восемьсот лет, в раме более позднего периода – семьсот пятидесяти лет. Бесценно как по форме, так и по содержанию. Разбито до невозможности восстановления, рама погнута… В результате полностью утеряна возможность получения арканских специй соответствующего Листа Книги Мира… Чайный сервиз из коллекции Заруания Четвёртого, короля с восемьсот четвертого Листа…

– Не знаю такого короля! – живо возразил глава Совета.

– Напрасно, тончайший фарфор, ублажающий глаза, – вздохнул Кормчий Дикой Охоты и вновь вернулся к свитку. – На двенадцать персон… Разбито вдребезги пять чашек, девять блюдец, трещина на молочнике, у сахарницы отбита ручка… Возраст сервиза – более двух тысяч лет. Невосстановимо…

– Позвольте, герцог! Что значит невосстановимо?! Прошу внести изменение – «частично утерян»!

– Склеенная заклятьями чашка представляет собой магическое изделие, а не предмет из сервиза стоимостью в кошель брильянтов, – не меняя тона, пояснил Кормчий. – Так… Гобелен, собственноручно изготовленный прапрапрабабушкой его темнейшества лорда Кайтэла. Изорван осколками зеркала и засыпан штукатуркой…