— Кристина… предательница.

Что, бля?

Ноздри раздуваются как у быка. Это серьёзное заявление. Очень.

— Обоснуй. Мямлишь, будто хуй сосёшь.

Блять. Сорвался. Кулаки уже горят и трещат от нарастающей ярости.

— Она шпионка! — настойчиво рыкает.

— Блять… Нет! Парни её проверяли, — бью кулаком по столу до искр.

— Плохо, значит, проверили. Сам посмотри! Доказательства налицо, — телефон мне её протягивает.

— Она на столе его на кухне оставила, а сама плясать побежала.

Рифат клацает пальцами по экрану. Открывает галерею и какие-то фотографии. Снимки. Документов.

Я присматриваюсь, не верю своим глазам.

Ёб твою мать!

— Доки из моего сейфа. На поставки. На закупки. На траты пушек. Координаты подпольных складов с припасами. Как? Как, скажи? Успела? Успела ли маленькая дрянь слить это тому, кто устроил пожар на складе?

Едва дышу. Едва держусь. Ртом дышу. Задыхаюсь.

Больно. Сердце ядом растворяет. Неужели… Кристина! Ты… предательница.

— Ты представляешь, что будет, если она Шолоха предупредит? Если уже это не сделала.

Я ничего больше не комментирую. Проваливаюсь в аффект. Выскакиваю из-за стола, несусь к выходу.

Убью дрянь. Голыми руками.

— Стой, Гек. Я ведь тебе самое главное не сказал…

Замираю. Готовлюсь принять удар на поражение.

— Её отчим… — сглатывает, — парни ещё раз пробили. Слушай, я не знаю почему… почему они не пробили это раньше. Погань умело скрывала этот факт. Не раскопаешь так просто…

— Не тяни, ну же!

Стреляй в самое сердце.

— Отчим Кристины работал на Саида. До кровавого пира. Это достоверная информация. Сам спроси. Или перепроверь. Насчёт наказания за ложь, — пауза. — Отдай суку мне. Знаю, тяжело будет тебе лично вершить суд, чувства всё-таки… Но иначе нельзя. Мы должны судить дрянь по всем нашим законам, — скрипя зубами фыркает. — Я сам сделаю всю грязную работу. Просто скажи «да».

Я сижу на кровати, забившись в угол, дрожу как проклятая. Даже зубы стучат. Ощущение, словно меня лихорадит. Потому что я знаю, когда ублюдок вернётся, это будут мои последние часы жизни. Бросив парням, он вынесет мне смертный приговор. Они не будут милосердны. Они ведь бандиты. Головорезы жестокие. И у них будет приказ — расправиться с предательницей.

Меня тошнит. К горлу подкатывает резкий приступ рвоты. Зажав рот ладонями, я едва держусь, чтобы сдержаться. И живот ноет. Тянет, бурчит. Отвратительное состояние. Конечно, столько всего пережить за час.

Мне нужно в туалет!

Внезапная слабость окольцовывает всё тело. Слезы неустанно льют по щекам. Вскочив на ноги, я бросаюсь к двери. Окружающее пространство шатается. Кажется, будто началось землетрясение. Я в панике, до такой степени разнервничалась, что едва стою на ногах. До едкой тошноты и шума в ушах.

Я принимаюсь колотить кулаками дверь. Не знаю, куда себя деть на пару с отвратным самочувствием.

— Откройте! Прошу!

Стучу. Ещё и ещё. Вдруг слышу шаги.

— Мне плохо. Мне нужно в туалет!

Замок клацает, дверь со скрипом открывается. В проходе показывается лицо щетинистого мужлана.

— Чё орёшь? — мерзко плюется, грозно осматривая сверху вниз.

— В т-туалет надо.

— Ладно, пошли, — лениво буркает бородач. — За мной. Не тормози.

Я послушно плетусь следом за амбалом, глотая тошнотворные спазмы в горле. Едва держусь. Мы оказываемся на втором этаже здания клуба, бандит тычет пальцем в сторону тёмно-коричневой деревянной двери.

— У тебя пять минут.

Киваю. Быстро юркаю в помещение.

В клубе шумно. Вовсю громыхает музыка. Туда-сюда шастают ряженые девицы. Что же мне делать? Как сбежать?

Тошнота с усиленной силой бьёт по пищеводу.

Боже. Меня тошнит. В унитаз.

Да что такое?!

Я ведь не могла… Нет! Не могла!

Или… Почему нет? Несколько раз было без защиты.

Смыв воду, я подхожу к зеркалу. Умываю бледно-зелёное лицо холодной водой. Всхлипываю. Опускаю руки на грудь, хорошенько её ощупываю. Слишком чувствительная… Поднывает. Покалывает в сосках. Моя грудь стала ещё больше, а на дне глаз появился загадочный блеск.

Нет. Нет. Нет.

Надо сказать ему! Может, узнав о новости, пощадит?

А если нет. Если скажет, что ему не нужны дети от шлюхи, тем более предательницы? Гектор заявил мне однажды, что семья — это риск и он не желает иметь детей.

Чёрт. Дьявол!

Опять моя жизнь пошла под откос. Когда всё более-менее начало налаживаться.

Рухнуло всё. Быстро, внезапно, жестоко. Что же делать?

Не хочу умирать. Мамой хочу стать. Хочу спасти и сохранить жизнь ребёнка.

Нужно одеться. К счастью, в уборной я обнаруживаю какую-то дверь. Вероятно, подсобка уборщицы. Открываю её, на одной из полок подсобного помещения нахожу какую-то одежду. Лосины, футболка, кеды. Прекрасно. Хоть в чём-то везёт. На мне ведь сейчас короткое шелковое платье для танцев, нижнее бельё и всё. Больше ничего. Не считая туфель на небольшом каблуке.

Я в темпе переодеваюсь. После разворачиваюсь, крадусь обратно к двери. Слегка её приоткрываю. Через щель вижу охранника. Он увлечён беседой — о чём-то болтает с одной из стриптизёрш клуба. Я возвращаюсь обратно к зеркалу. Неожиданно мой взгляд падает на окно. Стеклопакет. Без решёток. Второй этаж потому что.

Я настежь распахиваю створку окна, нагибаюсь через подоконник, гляжу вниз. В метре от окна вижу козырек.

Отлично. Можно попробовать. Больше ничего и не остаётся. Или разбиться. Или выть в ожидании чудовищных мук, а потом все равно сгинуть. Мд-а, скудный выбор.

Опершись руками о подоконник, я забираюсь на него сверху. Перебрасываю ноги наружу. Смотрю перед собой, делая три глубоких выдоха.

Боже, помоги.

Перекрестившись несколько раз, шепчу молитву.

Обхватив живот руками, прыгаю вниз.

* * *

Бах.

Каким-то чудом мне удаётся прыгнуть на ноги, а потом упасть на попу. Боль стрелой пронзает ягодицы. Мне повезло, высота небольшая. Поднявшись на ноги, отряхнув одежду, я направляюсь к краю козырька. Смотрю вниз, вижу мусорный бак, заваленный чёрными пакетами. Людей поблизости вроде не видно, я ведь нахожусь на стороне чёрного входа в клуб.

Уже стемнело. В клубе полным ходом бурлит ночная жизнь. Пора действовать. Бежать. А дальше что? Я не знаю. Позже буду думать. Не пропаду, мне не привыкать.