– все было на их стороне; теперь они по крайней мере утратили преимущество внезапности.

В горной долине стало светло, как днем. По обе стороны дороги высились шесты с пылавшими на их вершинах огненными шарами; обочины щетинились частоколами пик, свет дробился и играл на тысячах наконечников стрел; не смолкая, вслед бешено несущемуся навстречу судьбе отряду неслось:

– Они украли нашего Бога!

– Терша! – рявкнул киммериец, направляя коня ближе к Скарфену. – Ты можешь что-либо сделать?!

– В Цхесту пришел ваш колдун! – с отчаянием выкрикнул божок. – Он перенесся сюда на крыльях бури… он выследил вас, следя за мной!

– Пр-роклятье! – вырвалось у Скольда. – Надо прорываться, сожри мою душу Локи!

– Нужно прорваться в храм! – взвизгнул Терша. – Если свернете сейчас – верная смерть! А мне – вечный плен! И женщины! Женщины! – Он почти рыдал.

Кавалькада не замедляя бега обогнула скалистый холм – и с разгону вылетела к воротам Цхесты.

Нельзя сказать, чтобы укрепления города произвели на Конана особое впечатление. Он повидал немало куда более величественных крепостей; а эта… Две привратные башни; створки самих ворот – деревянные и даже не обиты металлом. Рва нет и в помине; стены хоть и каменные, но невысоки…

Отряд влетел под арку; за ними густо валила вооруженная толпа.

– Они украли нашего Бога!

– Прямо по главной улице, никуда не сворачивая! – прокричал Терша, высовываясь из-за пазухи Скарфена.

Времени рассматривать бешено несущиеся назад ряды домов у Конана не было. Мелькали глинобитные стены, черные провалы мрачных дворов и проулков… И по-прежнему на всем протяжении их пути засевшие на каждой крыше лучники провожали отряд десятками и сотнями нацеленных стрел, следивших за Конаном и его спутниками, точно подсолнухи за солнцем…

Главная площадь – она же рыночная, правосудия и тому подобного. В дальнем ее конце, соседствуя с отвесным склоном горы, стоял храм, царственно высившийся над всеми прочими строениями города.

Это было высокое пирамидальное здание, опоясанное несколькими уровнями террас, где среди зелени смутно виднелись ряды белеющих изваяний. Окон киммериец не заметил, одни лишь широченные входные двери, сейчас распахнутые настежь. Их как будто бы никто не охранял.

– Туда! – выкрикнул Терша, едва не свалившись под копыта бешено мчащихся лошадей.

Кавалькада влетела в гулкий, высокий зал, залитый темнотой. Копыта зацокали по каменному отполированному полу; Конан первым соскочил с седла и кинулся закрывать тяжелые створки дверей. В отличие от городских ворот, эти были сделаны из настоящей стали.

Тяжелый засов, едва поддавшийся совместным усилиям Конана, Скарфена и Скольда, вошел в гнезда как раз в тот миг, как толпа преследователей добралась до храма.

Кое-как устроив лошадей, спутники развели огонь. Их взорам предстало обширное и мрачное помещение, уставленное изукрашенными курильницами. Потолок поддерживали ряды витых толстенных колонн из редкого черного мрамора. В нишах застыли тяжеловесные, массивные статуи непроглядно-темного камня – странные, уродливые чудовища, изображавшие какие-то гротескные помеси людей и обезьян. Ряд страшилищ завершался занимавшим всю противоположную от входа стену громадным барельефом, изображавшим Великого Ханумана во всем великолепии торжественного облачения. А под барельефом примостился скромный, бедно выглядевший алтарь из простого, необработанного гранита. По обе его стороны застыли золоченые курильницы в виде разинувших пасти змей, когда-то побежденных Великим Хануманом и с тех пор ставших его самыми верными слугами…

Во всем храме Конан не увидел ни единого окна или хотя бы двери – кроме ворот, через которые они вошли. Глухие стены – и ничего больше. Если только, конечно, здесь нет потайных ходов.

Очевидно, та же мысль пришла в голову и Эйджесу, тотчас же спросившему об этом взобравшегося на алтарный камень Тершу.

– Ни о чем подобном я никогда не слыхал, – божок смешно покачал сусличьей головой. – И жрецы, и миряне всегда входили и уходили только через главный вход…

– Ну, так и что будем делать дальше? – с неожиданной резкостью бросил Фьюри. – Мы заперты здесь, как крысы в крысоловке! У нас мало припасов. Да дней через семь нам придется пить собственную мочу и варить ремни с сапогами!

– Погоди впадать в отчаяние, благочестивый воин, – Терша тронул лапой ладонь Фьюри. – Я недаром оставался хозяином этого храма много веков. Ночь пройдет, утро присоветует. Двери храма сломать вовсе не так просто; на какое-то время мы в безопасности…

– А что ты нес насчет того, что в Цхесте объявился наш враг? – в упор спросил Эйджес.

– Я почувствовал чужую силу в Цхесте, едва мы оказались возле ворот, – ответил Терша. – Достаточно было сопоставить природу этой силы с теми страхами, что я прочел в ваших душах, – и мне все стало ясно.

– А что значит – «он выследил вас через меня»? – продолжал допрос Эйджес.

– С вами священная статуэтка нашего покровителя, могучего Ханумана, – охотно пустился в объяснения божок. – Она защищает вас от ока вашего врага, однако, когда вы встретили меня, колдун смог посмотреть моими глазами – и увидел вас.

– То есть пока мы от тебя не избавимся, он сможет следить за каждым нашим движением? – грозно приподнялся Скольд.

– Н-ну… в общем… – промямлил Терша, съеживаясь. – Но с этим я могу справиться.

– Как же это? – не без яда осведомился Конан.

– Ваш враг вернулся из дальнего путешествия к самым заветным пределам, – серьезно, без тени иронии ответил Терша. – Он обрел от Нездешних Богов новые силы – однако и этому можно противостоять. Я отведу ему глаза. Я создам ваши точные подобия, которые и отвлекут его на себя. А сделать так, чтобы он подольше поломал над этим голову, – это уж моя забота.

– Хорошо бы, коль так, – проворчал Конан, невольно прислушиваясь к негодующим воплям на площади перед храмом. – А теперь поведай мне, о Терша, что могут сделать с нами те молодцы, что толпятся сейчас на площади.

– Если ворвутся внутрь… – начал было божок.

– То оторвут нам головы, – докончил за него киммериец. – Это понятно и так. Что они могут сделать, чтобы ворваться внутрь? Ты ручаешься за эти двери?

Терша на некоторое время задумался. Вид он при этом имел, конечно, презабавнейший – размышляющий суслик, глазки которого вдруг обрели выразительность человеческих глаз.

– За двери – да, ручаюсь, – изрек он напоследок. – Но если за дело примется сам этот ваш Кивайдин…

Воцарилось тяжелое молчание. Четверо спутников Конана мрачно глядели в пол, сам же киммериец озирался по сторонам, точно пойманный в западню волк. В самом деле, разве могла какая-то там дверь устоять против могучего чародея? Вдобавок Конан сильно сомневался в том, что Терше удастся продержаться против Кивайдина хотя бы минуту. Он не мог рассчитывать ни на что, кроме собственного меча.

Конан искоса взглянул на спутников.