В тот момент дверь опять распахнулась – на сей раз передВиктором Сергеевичем и Верой предстал Стас. Он ворвался в кабинет, красный отзлости. Шарахнул дверью и подлетел к креслу, на котором сидела Чайка.

– Ну ты и гадина! – процедил он яростно. – Недумал я, что ты такая…

Вера смерила его равнодушным взглядом и обратилась кстаршему Радугину:

– Виктор Сергеевич, попросите, пожалуйста, вашего сынапокинуть кабинет.

– Стас, выйди!

Но тот и не подумал это сделать.

– Я стоял у двери и слышал, как ты шантажировала отца!

Вера отвернулась, но Стас схватился за спинку кресла иразвернул ее к себе со словами:

– Да, я плохо с тобой поступил. Бросил тебя, чтоназывается у алтаря. Я подлец. Вот меня и ненавидь! Мне мсти! А отец-то тут причем?

– Стасик, – устало заговорила Вера, знала, чтоРадугин-младший терпеть не может это уменьшительно-ласкательное имечко и толькоматери позволяет называть себя так, – ты тут совсем ни при чем. То естьабсолютно! Тебя я, может, и ненавижу, но не так сильно, как твоего отца. Имстить буду только ему. Поэтому выйди. Мы с твоим папенькой сами разберемся.Правда, Виктор Сергеевич?

Стас перевел взгляд на отца. Старший Радугин кивнул:

– Да, сын, ты уж выйди, пожалуйста. Я все сам решу.

– Но…

– Все, Станислав, разговор окончен. Оставь нас.

Младший Радугин ушел не сразу. Некоторое время он сверлилвзглядом то отца, то Веру, но в итоге все же оставил их. Выругался матерно,хотя практически не употреблял бранных слов, и вылетел из кабинета.

Когда дверь за ним закрылась, Вера снова обратила свой взорна Виктора Сергеевича и спросила:

– Так что, господин вице-мэр, заплатите или мнеотправить информацию туда, куда следует?

– Ты не посмеешь!

– Почему же?

– Ты давала подписку о неразглашении, когда поступалана работу. Я привлеку тебя к ответственности…

– Административной разве что, – дернула плечомВера. – И то в том только случае, ежели сможете доказать мою вину. А это увас вряд ли выйдет.

– Девочка, не считай себя самой умной.

– Я не самая умная, зато предусмотрительная. Если выбудете играть со мной не по правилам, в банковскую сеть начнет просачиватьсявирус. Потихоньку, чтоб система его не заметила. Но спустя двенадцать часов всекомпьютеры будут выведены из строя, а информация в них стерта. Так что недокажете вы ничего. И убытки потерпите колоссальные.

Радугин нахмурился. Брови его и так почти срослись напереносице, а теперь слились в одну сплошную черную полосу. Выглядел ВикторСергеевич в эту минуту устрашающе, но Вера не испугалась. Она поняла, чтовыиграла.

– Какие у меня гарантии? – спросила Радугин посленедолгого раздумья.

– Мое честное слово подойдет?

– Нет.

– Тогда просто призовите на помощь логику и поймете,что впоследствии я не смогу воспользоваться информацией, о которой мы говорим.Вы же заметете все следы, и доказательства уничтожите. Сейчас я застала васврасплох, но сделать это еще раз у меня не выйдет. Предупрежден, значит,вооружен! Вы теперь обложитесь целым боекомплектом…

– Не надо метафор! – поморщился Радугин. –Говори, куда переводить деньги, и вали из моего города.

– Я так и планировала сделать, – хищно улыбнулась Вераи выложила перед дядей Витей бумагу с банковскими реквизитами.

* * *

Шура медленно шла от остановки. Жидкая грязь с дороги летелав разные стороны, и приходилось ступать очень аккуратно. Добредя до дома, гдежила Вера, Шура старательно отвела глаза от знакомого окна, но не долговыдержала и все же уставилась на него. Окно было кухонным, и, насколько онапомнила, на нем были жалюзи. Но сейчас ни их, ни занавесок не наблюдалось.Через «голое» стекло просматривалась вся кухня, откуда исчезли двухкамерный холодильник,предмет особой Шуриной зависти, и посудомоечная машина.

«Уехала, – пронеслось в голове. – И даже «досвидания» не сказала…»

Но тут в окне показался знакомый силуэт. Шура заторопилась вподъезд. Пока вытирала ноги о лежащий возле первой ступеньки половичок, дверьВериной квартиры распахнулась, и на лестничной клетке показалась сама хозяйка.Она была одета в черный кожаный плащ, на голове красовался кокетливый красныйберетик, а в руках, затянутых в алые перчатки, Вера держала большущие чемоданы.Ну, ни дать ни взять, дама с рекламного плаката какого-нибудь туристическогоагентства!

– Привет, – поздоровалась с ней Шура.

Вера, которая была погружена в свои мысли, вздрогнула иподняла глаза.

– Шура? – удивилась она. – Ты ко мне?

– Увидела тебя в окне, решила зайти…

– Я ухожу, прости.

– Уходишь или уезжаешь?

– Сейчас ухожу, а вообще уезжаю. В чемоданах всякиененужные мне вещи, хочу отвезти их в детский дом.

– А мебель где?

– Хорошую уже отправила на грузовике в другой город, ахлам старый раздала.

– В какой город?

– Ты все равно не знаешь такой. Он в Подмосковьенаходится. Небольшой, типа нашего, но промышленность там лучше развита. Естьнефтеперерабатывающий завод-гигант. Меня туда сразу после института приглашали,но я, как ты понимаешь, выбрала другое место. А теперь хочу все исправить.Поработаю на заводе, обживусь в городе, а потом организую свою фирму. Не хочубольше на чужого дядю батрачить.

– А что с квартирой? – Шура кивком указала надверь. – Будешь сдавать? Если да, то, может, мне снять ее? А то доманевыносимо… Сколько затребуешь?

– Квартира продана. Новые жильцы въедут уже завтра.

– Значит, ты сегодня уезжаешь?

– Да, вечером. – Вера сверкнула улыбкой и, толкнувподъездную дверь плечом, вышла на улицу, бросив на ходу: – Так что прощай,Шура!

Дверь подъезда захлопнулась. Одинец растерянно застыла наместе. «Прощай, Шура»? Вот и все, что Вера может сказать? Два слова на бегу?

– Вера! – крикнула она, выбегая за подругой наулицу. – Вера, подожди!

Чайка загружала чемоданы в багажник своей машины. Уложив их,подняла голову и вопросительно посмотрела на Шуру.

– Ты не хочешь попрощаться по-человечески? –спросила та. – Все же мы не чужие люди…

– У меня нет на это времени. Да и пить я не могу, мнеза руль садиться.

– При чем тут выпивка? Я не о том…

– А о чем?

– Может, я провожу тебя? На поезд… Или на чем ты едешь?