– На машине. И провожать меня не надо. – Верамахнула рукой и стала забираться в салон.

– Но ты хотя бы напишешь мне?

– Не обижайся, пожалуйста, но нет. Ты – часть тогопрошлого, которое я хочу забыть. Поэтому – прощай, Шура! Не до свидания, аименно прощай!

Это были последние слова, которые Шура услышала от той, когосчитала своей подругой. Потом заработал мотор «Жигулей», и Вера Чайка исчезлане только из поля зрения, но и из жизни Александры Одинец.

Стас открыл глаза и, морщась от яркого света, встал скровати. После отъезда Забудкина он прилег, чтобы спокойно подумать, и незаметил, как уснул.

– Сколько же я продрых? – пробормотал он, схвативтелефон и глянув на указанное на экране время. – Ого! Больше часа…

Швырнув мобильный в кресло, Стас прошел в ванную и ополоснуллицо. Пока мылся и вытирался, в животе не прекращалось урчание. Утром Стас незавтракал, только выпил кофе, поэтому есть хотелось просто зверски.

«Надо побриться, – решил Стас, глянув на себя взеркало. – Потом перекусить и обзвонить всех отцовских знакомых, позватьна похороны. Хотя все уже, наверное, знают о его гибели, но так положено… А ещев бюро ритуальных услуг надо бы съездить. И в мэрию… И главное – узнать, когдаотдадут тело… Но сначала побриться!»

Побриться не получилось. Только Стас достал с полки станок,как затрезвонил телефон. Городской он отключил, а вот внутренний нет, извонили, очевидно, охранники.

– Слушаю, – бросил Стас в трубку.

– К вам тут гостья. Пускать?

– Какая еще гостья?

– Блондинка. На «Мерседесе» с шофером. Спросить, какзовут?

– Не надо, я понял, о ком вы. Пропустите.

Стас положил трубку на рычаг и поспешил вниз, на кухню.По-человечески поесть, как видно, уже не удастся, так хоть перехватитьчто-нибудь…

Вытащив из холодильника упаковку соленой семги, он соорудилбутерброд и вгрызся в него зубами, когда из прихожей донеслось:

– Стас, можно?

– Вера, заходи! Я в кухне!

Послышались торопливые шаги, и Стас увидел на пороге кухнигостью. Она выглядела удивительно свежо, лет на двадцать пять, не больше.

– И как только тебя партнеры по бизнесу всерьезвоспринимают? – протянул Стас. – Ты же просто девчонка!

– Не воспринимали сначала, – усмехнуласьВера. – А когда эта девчонка у половины конкурентов увела поставщиков иклиентов, сразу изменили свое мнение.

– Кушать хочешь?

– Кушать – нет, а вот рыбки съела бы.

– Садись, я сейчас выложу ее в тарелку.

– Да зачем? И так сойдет. – И она, цапнувкончиками пальцев кусок семги, вытащила его из упаковки и сунула в рот. –Вкусно… – резюмировала, прожевав. – А теперь к делу. Первое. Пока незабыла, продиктуй свой телефон.

Стас продиктовал номер.

– Хорошо, сохраняю, – кивнула Вера, введя его впамять сотового. – А теперь послушай, что произошло ночью. Или ты уже вкурсе, что Катя Старкова погибла?

Нет, Стас не знал, что стало ясно по выражению его лица:немного испуганному и растерянному. А еще по кривой улыбке. Вера много разнаблюдала такую на лицах тех, кто слышит о чьей-то смерти и не верит своимушам. Думает, это глупая и жестокая шутка!

– Да, Стас, Катя умерла. Ее труп нашли час назад наберегу реки… – И она ввела его в курс дела.

Стас выслушал Верин рассказ молча. А затем бросил:

– Подожди меня тут, хорошо? Я пойду в комнату, сделаюзвонок.

– Не хочешь при мне говорить?

– Нет, просто телефон там находится.

– Возьми мой.

– Я номер, по которому надо позвонить, на память незнаю, – раздраженно сказал Стас. Ему не нравилось, когда его«раскусывали». Он на самом деле не хотел говорить с Забудкиным при Вере. Нонасчет того, что телефон не помнит, не соврал.

Стас быстро поднялся в спальню и связался с Забудкиным.

– А я только что собирался звонить тебе, –откликнулся адвокат.

– Хотели сообщить о смерти Кати?

– Кого?

– Кати Старковой.

– Она умерла? – несказанно удивился Забудкин.

– Да. И, похоже, ее убили. – Стас хотел рассказатьАндрею Александровичу обо всем, что узнал от Веры, но тот его перебил:

– Ладно, об убийстве Старковой я разузнаю, а сейчасслушай, что стало известно о смерти твоего отца. Убили его колбой…

– Чем? – изумился Стас. – Она ж из тонкогостекла, как можно ею…

– Стас, ты бы дослушал до конца, а? – с упрекомпротянул Забудкин.

– Простите… Просто меня очень удивили ваши слова.

– Колба была не химическая. А биологическая.

– Такие тоже есть?

– Не знаю, какое точное название у этого… хм… предмета,но я назвал его колбой. Ты представляешь емкости с заспиртованными животными?Змеями, лягушками, ящерицами…

– Да, конечно. Нам на уроках зоологии преподавательницачастенько их демонстрировала.

– И если ты помнишь, они, те емкости, имеютметаллические «нахлобучки». Сверху и снизу.

– Да, помню. На нижней есть табличка с названиемэкспоната.

– Вот именно такой штуковиной Виктора и ударили поголове. Потом ее протерли, чтобы отпечатки убрать, небрежно помыли и выбросилив мусорный бак. Но менты нашли колбу и обнаружили-таки на ней кровь Виктора.

– Отца убили не в кабинете биологии!

– И что из того?

– Откуда убийца взял колбу? Они же стоят в шкафахлаборантской, а ее, как мне думается, запирают после занятий, – сказалСтас. И вдруг в его памяти совершенно отчетливо вспыли слова Шуры Одинец,произнесенные ею после того, как он спросил, что та делала в момент убийства:«В это время я одна сидела в лаборантской. Только там можно было отдохнуть отшума и людей…»

– Да мало ли… Может, биологичка забыла ее где-нибудь…Или ученики стащили, чтоб поиграть, а потом бросили где-попало… Вот убийца ее инашел.

– А что, если это сделал кто-то из тех, кто работает вшколе?

– Что сделал? Стащил колбу?

– Да нет, убил отца! – И Стас опять о Шуреподумал. Но устыдившись своих мыслей, отогнал их прочь.

– Такое, конечно, тоже исключать не стоит. Кругподозреваемых огромен: весь педагогический состав, уборщики, работникистоловой, всякие массовики-затейники плюс двести тридцать бывших и настоящихучеников, находившихся в момент смерти Виктора в здании школы. Пока у всехалиби проверят, пройдет уйма времени.