Вешалка была сломана, обои кое-где висели лоскутьями, двенедожаренные котлеты валялись на полу, одна прилипла к стене на высотечеловеческого роста, а одна каким-то неизвестным науке способом пристала к потолку.

Серафима Петровна снова вздохнула, на этот раз – огорченно,поскольку представила, каких трудов будет стоить приведение квартиры в порядок,но первым делом ей нужно было сделать две вещи – поставить жариться новуюпорцию котлет взамен безнадежно утраченных и позвонить в милицию, посколькубандиты все еще находились поблизости и могли предпринять новую попытку штурма.

Серафима слепила котлеты, шлепнула их на сковородку и снялателефонную трубку.

В милиции ей ответили сразу же.

Правда, ответили как-то невразумительно.

Вместо того, чтобы выслушать Серафиму и немедленно выслатьнаряд, девушка, которая сняла трубку, буркнула:

– Обождите, гражданка! – и громко заговорила скем-то, кто находился рядом с ней: – Капитана Ананасова нету! Нету, я вамрусским языком объясняю! И сегодня уже не будет! Это я вам совершенноответственно заявляю! Мало ли, что он вам обещал! Он у нас половине архиваобещал жениться и еще четверти паспортного стола! Он и мне перед получкойрегулярно жениться обещает, если я сто пятьдесят рублей взаймы дам! А у нас неарабский восток, у нас больше одной жены не положено! А одна у него уже есть!Вот так вот – есть у него уже жена! И нечего тут хулиганить и права качать, тутвам не здесь! Да, гражданка, я вас внимательно слушаю!

Поняв, что последние слова обращены к ней, Серафима Петровнаторопливо заговорила:

– Вышлите ко мне немедленно наряд, ко мне в квартирубандиты вломились! Двое, такие страшенные!

– Одну минуточку, как же вы со мной разговариваете,если у вас в квартире бандиты?

– А я их из квартиры-то выгнала, только они на лестницеи могут опять вломиться…

– Выгнали? – удивленно переспросиладевушка. – Как же это вы бандитов выгнать сумели?

– Котлетами, – чистосердечно призналась СерафимаПетровна, – то есть сковородкой… и еще этим… как его… авиа… аэро… в общем,средством для муравьев, то есть от муравьев. И еще тут вешалка помогла, хорошаявешалка, дубовая, сейчас таких не делают…

– Гражданка, – раздраженно оборвала ее волнующеесообщение девушка, – вы, гражданка, наверное, телефоном ошиблись. Вам,наверное, в психбольницу надо, а это милиция!

– Как это в психбольницу? – обиделасьСерафима. – Почему это, интересно, в психбольницу, когда ко мне двоебандитов вломились? Вы меня что – за ненормальную принимаете?

– А за кого я вас должна принимать, если вы тут звонитеи заявляете, что котлетами и вешалкой двух бандитов из квартиры выгнали? И ещемуравьев каких-то приплетаете?

– Ну если так оно и было!

– Гражданка, прекратите понапрасну линию занимать, а тоя сейчас ваш звонок официально зафиксирую и открою дело о злостном телефонномхулиганстве! Ко мне сейчас, может быть, реальные пострадавшие из-за вас немогут дозвониться!

А я, значит, получается, не реальная пострадавшая? Когда уменя вешалка поломана, и обои лоскутами висят, и еще котлеты заново жаритьпришлось, а у меня зять на государственной службе и в восемнадцать часов оченьдаже может домой возвратиться?

Сотрудница милиции отодвинула трубку подальше от уха, чтобыне оглохнуть. Послушав в течение нескольких минут героическую СерафимуПетровну, она была уже готова поверить, что та действительно в одиночкусправилась с двумя бандитами, и подумала, что такую решительную и энергичнуюдомохозяйку стоило бы взять в штат милиции в целях борьбы с особо опаснымипреступниками. Однако сама она не могла больше выносить ее резкого и громкогоголоса и осторожно положила телефонную трубку на рычаги.

Серафима Петровна, услышав короткие гудки, оченьрассердилась и хотела позвонить в вышестоящую милицейскую инстанцию, но в это времяот сковороды с котлетами повалил подозрительный чад, и пришлось отложить всеостальное, чтобы заняться наиболее важной и приоритетной задачей.

Тем временем двое бандитов на лестнице наконец разобрались,что дерутся друг с другом, и прекратили военные действия.

У двухметрового Жеки лицо распухло от средства «Раптор»,глаза превратились в две щелочки и непрерывно слезились. На бритом затылке, втом месте, куда пришелся удар дубовой вешалкой, вздулась огромная шишка, инестерпимо болели еще несколько синяков, полученных от щуплого, но ловкого ижилистого напарника. Серый по-прежнему напоминал крысу, но теперь – крысу,свалившуюся в кастрюлю с кипящим супом и чудом выбравшуюся наружу. Его крысинаяфизиономия была покрыта вздувшимися волдырями, скула разбита чугуннойсковородкой, а все кости болели от Жекиных пудовых кулаков.

– Что это было? – изумленно протянул широкоплечиймордоворот. – Кто это нас так отделал?

– Похоже, что эта бабка, – сообщил ему болеедогадливый Серый, – ну, и потом мы сами друг другу добавили…

– Бабка? – яростно прорычал Жека и бросился кдвери двадцать второй квартиры. – Да я ее сейчас…

– Стой, Жека! – окликнул его напарник. – Негорячись!

– Чего это? – удивленно оглянулся громила.

– Ну сам подумай – бабка уже наверняка заперла дверь накакие-нибудь крюки и вызвала ментов, так что нам лучше отсюда побыстрее линять.А самое главное – никому из братвы не рассказывать, что с нами сегодняприключилось. Представляешь, что пацаны будут говорить, если узнают, что нас стобой старая бабка так отделала и выкинула из квартиры? Да над нами весь городдо самой смерти будет смеяться! А Ленивый выкинет на улицу, как последнихщенков…

Жека вынужден был признать, что его напарник, как всегда,прав.

– А чего же нам теперь делать-то? – проговорил он,отступая от злополучной двери.

– Сейчас – сваливать отсюда по-быстрому, пока менты неподвалили, а братве и Ленивому рассказать, что козел этот, к которому мы шли,вызвал какую-то другую бригаду. Пацаны незнакомые, видно, залетные, и злые,просто как звери. Да еще и было их человек пять, а может, и больше. Еле мы отних живыми вырвались, с трудом отбились…

Жека согласился, что такая версия сегодняшних трагическихсобытий предпочтительна, и постарался запомнить все, чтобы их с Серым показанияне расходились в мелочах.

Пострадавшие при исполнении служебных обязанностей бандитыторопливо вышли во двор, и тут к ним подошел очень подозрительный тип.

Этот тип выглядел так, как будто последние два-три года онпровел на городской свалке. Одежда у него была изжевана и покрыта разноцветнымипятнами, как карта Африки колониального периода. Лицо, припухшее отхронического похмелья, давно нуждалось в бритве.