Король Генрих III был щедрым дарителем и милостивым покровителем тамплиеров. Он пожаловал им маноры Лилльстон, Хечвейтон, Сэнфорд, Саттон, Дартфелд и Хэлгел в Кенте; несколько земельных наделов, церкви и ежегодные ярмарки в Балдоке, Уолнесфорде, Уэзерби и в других местах, а также рынки в разных поселениях[373].

Весной 1273 года почившего Великого магистра Тома Берара сменил родовитый бургундский рыцарь брат Гильом (Уильям) де Боже[374], бывший до избрания на высокий пост смотрителем Замка Паломника, а еще ранее прецептором ордена в Апулии. В период своего магистерства он побывал во многих домах ордена, в 1274 году, прибыв в Англию, чтобы заручиться поддержкой государя, он созвал генеральный капитул ордена в Темпле. Во время его пребывания в Лондоне молодой король Эдуард передал Великому магистру большую сумму денег, которые он занял у тамплиеров в период своего пребывания в Палестине[375].

Великий магистр госпитальеров также приехал в Европу, чтобы разжечь в сердцах западных христиан угасший религиозно-воинственный пыл и воодушевить молодое рыцарство на подвиги в защиту веру. На Вселенском соборе, созванном папой Григорием Х во французском Лионе, оба Великих магистра заседали наряду с высшими клириками католического мира, и им было отдано старшинство перед всеми послами и пэрами в этом благородном собрании. Был проповедован новый Крестовый поход, а посему постановили, что все церковные саны и бенефиции следует обложить налогом и эти средства употребить на вооружение войска и что европейские суверены должны прекратить распри и отправиться освобождать разоренный град Иерусалим, за неповиновение государям грозило наложение интердикта. Григорий Х, сопровождавший крестоносцев в Палестине до избрания на высокий пост, был весьма заинтересован в осуществлении Крестового похода и призвал немало знатных и влиятельных персон, владетельных князей и рыцарей принять Крест. Однако со смертью святейшего понтифика умерла и надежда на действенную помощь из Европы. Крестовый поход не состоялся, ибо воинственный пыл предшествующей эпохи остыл, и религиозное рвение иссякло. Великие магистры тамплиеров и госпитальеров вернулись на Восток без помощи, в тоске и досаде.

Уильям (Гильом) де Боже прибыл в обитель Храма в Акре в День святого Михаила в 1275 году и тотчас принял на себя правление Палестиной[376]. Последняя надежда вернуть вновь утраченный Иерусалим была потеряна, и потому все силы были направлены на сохранение немногочисленных владений христиан в Святой земле. В 1282 году по истечении десятилетнего перемирия он заключил новый договор с неверными, получивший название «Тортозское перемирие». Он был заключен между султаном мамлюков Калауном аль-Мансуром и его сыном Халилем аль-Ашрафом («Честь мира и веры») с одной стороны, и Афризом Дибаджуком с другой (так иноверцы именовали Гильома де Боже, Великого магистра ордена тамплиеров).

Перемирие в очередной раз продлили на десять лет и десять месяцев со дня заключения соглашения. Договаривающиеся стороны брали на себя строгое обязательство не вторгаться на территории друг друга в течение всего срока, чтобы не допустить недоразумений на смежных территориях; были четко разграничены владения христиан и мусульман на границах, и в договоре была четко определена принадлежность городов, деревень и прочих поселений[377].

Этот договор, однако, вскоре был разорван, война возобновилась и велась с переменным успехом, был заключен другой договор, который вновь был нарушен с непростительной наглостью. Из Европы в Акру прибыл отряд дерзких искателей приключений и легкой наживы[378], они ограбили и повесили девятнадцать египетских купцов, и султан Египта с нескрываемой решимостью навсегда сокрушить владычество христиан на Востоке немедленно возобновил военные действия.

В 1285 году крепость Маргат пала после тридцатидневной осады; в 1289 году та же участь постигла город Триполи; на третий год после возобновления войны христиане владели в Палестине лишь узкой полоской побережья, неприступной Акрой и Замком Паломника. В марте 1291 года султан Египта Халиль аль-Ашраф, приняв бразды правления после смерти отца, двинулся на Акру во главе шестидесятитысячной конницы и 140 тысяч пехотинцев.

«Неисчислимое множество людей всех племен и языков, – говорится в хронике тех времен, – жаждущих христианской крови, собралось из пустынь Востока и Юга; земля содрогалась от их тяжелой поступи, воздух раздирали звуки их труб и кимвалов. Отблески солнца, отражаясь от их щитов, сияли на отдаленных холмах, а наконечники их копий сверкали, словно бесчисленные звезды небесные. Когда они надвигались, их копья словно густой лес вырастали из земли, заполоняя все пространство вкруг себя. ‹…› Они бродили вдоль стен, выискивая в них бреши и уязвимые места; одни лаяли, словно псы, другие рычали, словно львы, прочие мычали и ревели, словно быки; одни били в барабаны кручеными палочками, какие у них в ходу, другие метали дротики, швыряли камни, пускали стрелы из арбалетов»[379].

5 апреля войско султана осадило Акру. Надежды на спасение не было, но выход в море был открыт, и в гавани стояло немало христианских судов и галер орденов Храма и Госпиталя; но ни тамплиеры, ни госпитальеры не посмели предать свой последний оплот и отступить на соседний дружественный остров Кипр, ибо они поклялись защищать Акру до последней капли крови. На протяжении ста семидесяти лет их мечи не ржавели в ножнах без дела, земля священной Палестины повсюду была обагрена кровью лучших и храбрейших рыцарей, и теперь, верные своим обетам и своему рыцарскому долгу, они приготовились похоронить себя в руинах последнего оплота христианской веры.

Гильом де Боже, Великий магистр Храма, ветеран войн и участник многочисленных сражений, принял командование гарнизоном, число защитников которого составляло 12 тысяч воинов, к ним присоединились силы тамплиеров и госпитальеров, а также 500 пехотинцев и 200 конных воинов под командованием короля Кипра[380]. Из этих сил было сформировано четыре подразделения, которые заняли позиции вдоль стены. Первое подразделение возглавил английский рыцарь Хьюго де Грандисон[381]. Старики, немощные, женщины и дети были отправлены морем на христианский остров Кипр, в обреченном городе остались лишь те, кто был готов сражаться и принять мученическую смерть от рук иноверцев.