Тверитинов в бессильной ярости прикрыл глаза. Он хотелответить, что завел кое-кого другого, но решил сначала убедиться в том, что неошибается.

Когда они завернули за угол, глазам их предстала кухня,заваленная мусором. Дверца холодильника была открыта, а вокруг валялись ошметкиеды и разорванная упаковка.

— По-моему, к тебе забрался орангутан, — испуганносказала Жанна.

Тверитинов скрипнул зубами:

— Да. Он съел недельный запас продуктов и теперь егорвет в моей уборной.

Жанна медленно застегивала пуговицы на блузке.

— У кого-то остались ключи от твоей квартиры? —ровным голосом спросила она.

Жар медленно уходил, и под все еще вздрагивающей кучей углейтеплился едва заметный огонек.

— Сейчас я их реквизирую, — процедилТверитинов. — Извини.

Он привел свою одежду в порядок, потому что с вытащенной изштанов рубашкой чувствовал себя дураком.

— Бэ-э-э! — снова донеслось из уборной. Теперь ужегромко и бескомпромиссно. После чего дрожащий голос потребовал:

— Давай, давай, скотина, выворачивайся!

— Серж, их там двое! — Жанна схватила Тверитиноваза руку. — Может быть, лучше позвать консьержа?

— Не беспокойся, — ответил тот и попросил:

— Позволь, я взгляну.

Свет в туалете не горел, и первое, что Сергей сделал, такэто хлопнул по выключателю. После чего распахнул дверь.

Она стояла, склонившись над унитазом — в плаще и одномсапоге с расстегнутой «молнией». Когда вспыхнула лампа, Сабина сощурилась и,глупо моргая, повернулась к нему лицом. Вернее, тем, что должно было носить этогордое имя. И радостно воскликнула:

— О, босс! А я тут к вам в уборную заехала, чтобывырвать. Вы не против?

Кажется, он был против. Потому что схватил ее за шкирку ивытащил в коридор. Встряхнул и поставил на ноги.

— Какого черта вы нализались? — грозно спросил он,прижав ее к стене железной рукой.

— Мне позвонили, — шепотом ответила она. —Тс-с-с! Это тайна. Домой мне ездить нельзя. Я решила, что только ваша уборнаяподойдет для того, чтобы прочистить желудок. Здесь безопасно. Вы знаете, явыпила! — радостно закончила она.

— Я догадался.

— Кто это? — спросила Жанна из-за его спины.

Вокруг фразы порхали улыбки. У Пальваль был абсолютный слух,и она точно знала, в каком месте необходимо смеяться.

— Моя новая помощница, — делано любезным тономпредставил Тверитинов. — Сабина Брусницына.

— Тебе следует провести аттестацию работников отделакадров.

— Я сам ее выбрал, — мрачно ответил он. —Отдел кадров не имеет к этому недоразумению никакого отношения.

Сабина рыгнула, и Жанна, хохоча, отступила на несколькошагов.

— Сейчас я ее выставлю, — пообещал Тверитинов.Поднял с пола сумку и повесил возмутительнице спокойствия на плечо.

Однако едва он отпустил руки, как помощница начала медленнопадать.

— Держи, держи ее! — окончательно развеселиласьЖанна.

Или сделала вид, что развеселилась. И тут Сабина, наконец,обратила на нее внимание.

— О! — воскликнула она, отпихнув Тверитинова иутвердившись на собственных ногах. — Какая встреча! Мой отчим без ума отвашего таланта… Разрешите взять автограф?

Она полезла в сумочку за ручкой и блокнотом, начала копатьсявнутри, и вся начинка посыпалась на пол. В том числе и мобильный телефон,который громко стукнулся о плинтус, раскрылся и отскочил далеко в сторону.Тверитинов поднял его и, прежде чем захлопнуть, увидел, что на дисплее мигаеттелефонная трубка. Четырнадцать вызовов от Макса! Она ни на один не ответила.

— Я оставлю вам автограф у Сергея, — пообещалаЖанна. — И я страшно польщена.

— Скажу консьержу, чтобы он вызвал для неетакси, — заявил Тверитинов. — Ты можешь пройти в гостиную, там всенормально, насколько я успел заметить.

Он схватил Сабину за локоть и потащил к входной двери.

— Подожди, она ведь в одном сапоге! — крикнула емувслед Жанна.

— Черт.

Он посадил свою помощницу на тумбочку под вешалкой ибросился в ее комнату. Сапог лежал посреди кровати, дразня воображение. Похоже,она лазила на кровать в сапогах и в плаще.

Тверитинов вернулся в коридор и начал обувать негодяйку.Однако «молнию» заело. Собачка беспрепятственно бегала вверх и вниз, а застежкарасходилась. На плаще не хватало двух верхних пуговиц. Тем не менее Сергейзавел Сабину в лифт и спустил на первый этаж. Встревоженный консьерж мгновенновыскочил им навстречу.

— Алик, вызови для дамы такси. Адрес она назовет сама.Я точно знаю, что везти ее нужно в Ясенево.

— Хорошо, Сергей Филиппович, — ответил тот,провожая Сабину к креслу возле фикуса.

— Когда она заявилась? — спросил сердитый жилец.

— Часа полтора назад.

— Ничего не натворила по дороге?

Алик замялся, потом с ухмылкой ответил:

— Слопала мой бутерброд.

— Да, она была голодной… — пробормотал Тверитинов идостал из кармана пиджака деньги. — Запиши номер машины, на которой ееотправишь. На всякий случай.

— На улице похолодало, — осмелился заметитьконсьерж. — А она вся нараспашку…

— Ничего, в такси тепло. — Тверитинов даже неповернул головы. Лифт все еще ждал его, и он нажал на кнопку.

Прежде чем дверцы сомкнулись, Сергей успел заметить, с какимрастерянным лицом Сабина сидит в кресле. Кажется, до нее только сейчас дошло,что от нее избавились, как от ненужной вещи.

Такси подъехало минут через пятнадцать. Все это времяконсьерж сидел перед Сабиной на корточках, пытаясь втянуть ее в разговор.«Наверное, боится, что я засну», — вяло подумала она. Вышла на улицу ипопала под обжигающий ветер. Какая-то тень метнулась от одного куста к другому,и сердце Сабины сжалось. Она ведь пряталась тут от убийц! Ей звонили,предупреждали…

Страх неожиданно вернулся и скрутил желудок. Онапочувствовала приближение спасительного спазма, наклонилась над газоном, и еевырвало. Консьерж подал ей бумажный платок, она вытерла губы и потащилась кмашине. Захлопнула дверцу и повернулась к шоферу:

— В Ясенево не поедем.

Действие коньяка заканчивалось. Она продиктовала адресматери, позвонила ей по телефону и сказала, что едет и что отчим долженвстретить ее внизу.

— Вы пили вместе? — сурово спросила мама.

— С кем?