Я выключила фонарик и несколько раз перебросила его из руки в руку, ожидая, когда он мне ответит. Казалось, прошли годы, прежде чем Лахлан, наконец, заговорил.

– Неправда, – сказал он. Он выглядел почти напуганным.

– Правда, – прошептала я.

Он был старше. Из нас двоих мир автоматически признавал за ним умудренность по части любви. Но мир ошибался. Я знала лучше. Я знала, что любовь – это паутина. Стоит попасться в нее, как из нее уже не вырваться.

– Неправда, – повторил он.

Я печально улыбнулась. Что еще я могла сделать?

Лахлан потер глаза и простонал, а потом повернулся к деревьям. Я уставилась ему в спину. Его пальцы были переплетены, руки закинуты за голову.

Он обернулся.

– Мне кажется, ты запуталась в себе, – сказал он с видом знатока.

Он еще не закончил говорить, как я уже помотала головой.

– Я прав, – продолжил он. – Это просто легкая влюбленность. Увлечение, которое длилось все эти годы.

– Ты ошибаешься.

– Нет, я прав.

Он шагнул ближе, и я увидела в его глазах замешательство. А потом он наклонился ко мне. Низко-низко, как никогда не делал раньше. Его дыхание щекотало мою кожу. Я не могла упустить такой момент. Я посмотрела на него. В смысле так, как никогда не смотрела раньше. Вода стекала по его лицу и, огибая одну скулу, падала ему на куртку. Его ресницы стали остроконечными. На щеках темнела щетина. На кончике носа повисла капля воды, которая затем упала в канавку над верхней губой и потекла вниз. Прежде чем я увидела, как капли воды исчезли между его губ, он поцеловал меня. Почувствовав на губах бусинку воды, я мгновенно закрыла глаза.

И хотя я сильно промокла, моя кожа горела огнем. Кровь с ревом помчалась по моим венам. Я не могла оторваться от него, как будто от этого зависела моя жизнь, потому что Лахлан Холстед наконец-то поцеловал меня.

Думаю, он сделал это лишь из убеждения, что это единственный способ остудить мой пыл. Для него в этом поцелуе просто встретились две пары губ, в нем не будет никакой страсти и через несколько секунд он закончится.

Но это был не просто поцелуй.

Все остановилось: время, дыхание, мой разум.

Я чувствовала лишь одно – то, как его губы прижались к моим. Он не отрывал их, но и не впивался в мои сильнее. За что я была ему благодарна, потому что даже такой простой контакт заставлял все мои остальные ощущения бледнеть и меркнуть. Но когда я протянула руку, чтобы обнять Лахлана, он отстранился.

Все тепло его губ в мгновение ока исчезло. Меня словно окатили холодной водой. Я приоткрыла глаза и, качнувшись, наткнулась на него. Он как ужаленный отскочил назад.

Мы молча стояли, тупо глядя друг на друга. Я пришла в себя первой.

– Сделай это еще раз.

Лахлан ничего не сказал, лишь растерянно заморгал под проливным дождем.

– Сделай это еще раз.

Я не могла оторвать глаз от его губ.

– Нет.

– Прошу тебя. – Я шагнула ближе. – Поцелуй меня. Покажи мне, как это делается.

Он отпрянул назад, а затем отступал все дальше и дальше, пока не прижался спиной к дереву. Я видела, что он колеблется, и видела его желание. Оно не было плодом моего воображения. Зрение мне не изменяло.

– Мы оба знаем, что зря это сделали, – выдавил он через силу.

– Неужели? – прошептала я.

Лахлан вздрогнул, словно я ударила его.

Я же, застыв неподвижно, как статуя, ждала, что он станет делать дальше.

Он закрыл глаза и судорожно вздохнул. Он явно боролся с самим собой. И я уловила момент, когда он проигнорировал ту свою часть, которая сдерживала его. Мой пульс участился. Он наклонился ко мне. На этот раз его губы не просто коснулись моих. Они двигались, как будто изучали меня.

Я последовала его примеру, погнавшись за его дыханием. По сравнению с холодным дождем его губы были теплее и мягче, чем я ожидала. Мое сердце стучало так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Я слегка отстранилась. Кончик его носа коснулся моего. Его губы были на волосок от моих. Взгляд его излучал силу, говоря мне, что не отстранись я от него, наш поцелуй продолжался бы долго. Я сглотнула застрявший в горле комок.

– Ты учил меня никогда не доверять парням, – сказала я дрожащим голосом.

– Тебе следовало меня слушать, – ответил он, почти касаясь моих губ.

И мы снова слились в поцелуе, более страстном, чем предыдущий.

Его пальцы погрузились в мои мокрые волосы. Мои руки сами потянулись вверх и обхватили его шею. Я вцепилась в него, словно он был моим якорем, моей последней надеждой на спасение. Я стояла на цыпочках. Мои локти лежали на его плечах, и я схватила свой капюшон и натянула его над нашими головами. Я так долго ждала этого поцелуя и ни с кем не хотела делить Лахлана. Даже с дождем.

Его струи падали вокруг нас, стучали по моему капюшону. Лахлан осторожно наклонил мою голову набок. Поцелуй сделался более жадным. Ощутив на губах его язык, я открыла рот. Лахлан что-то пробормотал, и я ответила ему легким поскуливанием. Я не знала, правильно ли я делаю то, что делала. Просто следовала тому, отчего мне становилось хорошо.

Мой язык робко коснулся его языка. Лахлан придвинулся ближе. Я чувствовала его сквозь джинсы. Я шумно дышала через нос.

Тяжело дыша, он резко отстранился от меня и уперся лбом в мой лоб.

Мы не проронили ни слова.

Очередное утро.

Очередной день в кабинете доктора Ратледж.

Прежде чем она спросит меня, как я и что случилось дальше, мой рот уже открыт, и слова льются из него рекой…

– Мне нравится, что у тебя получилось.

– В самом деле? – спросила Лана.

Я повернулась и улыбнулась ей.

– В самом деле.

Я обошла гостиную, разглядывая всякие мелочи, которые Лана расставила по всей квартире, чтобы сделать пространство своим. Оказывается, в магазинах подержанных вещей можно найти что-то стоящее. Или же у Ланы просто хороший вкус. Она выбрала вещи, которые сами по себе выглядели бы старыми и безобразными. Но все вместе они прекрасно гармонировали друг с другом.

Тут стоял большой, светлый книжный шкаф, а в его нише – телевизор и музыкальный центр. Удобный коричневый диван с большим зеркалом в позолоченной раме на стене позади него. И повсюду, где только можно, цветы. На кухонном столе, в гостиной. Настоящие или искусственные. Для Ланы это не имело значения. Я спросила ее, почему их так много. Она сказала, что когда смотрит на цветы, ее настроение мгновенно поднимается.