ближе. — А потом подул ветер и ноги окоченели…

— Давайте постараемся держаться ближе друг к другу, — предложил Лесат. — Сион, ты можешь расширить радиус своей ауры как-то?

— Уже пробовал, но тогда сильно падает эффективность, и мана уходит слишком быстро. В первую очередь это хиллка, а не защита от холода.

— Но что это было? — продолжила допытываться темная о причинах внезапного исчезновения важного обкаста.

— У меня с маной всё ок. Если бы обкаст слетел сам собой, я бы заметила, — ответила за дроу Ранника, но в голосе её не было особой уверенности.

Дроу понятия не имел, что случилось. Но Мархи не отставала от него, параллельно копаясь в воздухе перед собой. Видимо, применяла слова силы. Наконец, я закончил лечение тёмного эльфа, а баффер повторила своё заклинание, и мы сразу же двинулись вперед.

Метель начала постепенно рассеиваться, стоило нам обойти ветреный участок. Изгибавшийся змейкой каньон выходил к отмеченной на карте точке. Сквозь белесую взвесь внизу проступили очертания бесконечно далёкого дна ущелья. Очень походило на то, что там был просто поблескивающей окаменелый лёд, лишённый снежного покрова из-за сильных порывов ветра.

Вернее, я так по началу подумал, но когда ветер подул вновь, проступили очертания волн, и я с удивлением понял, что под нами находится вода. Она была настолько прозрачной, что лишь немного меняла оттенок поверхности, не мешая видеть хаотично сваленные огромные валуны, из которых и состояло днище необычного озера. Видимо, здесь скапливается вода из гейзера, не успевая до конца замерзать, и дальше уходит куда-то в Подземье. Впрочем, падать с такой высоты даже в воду — гарантированная смерть.

— Сегинусу здорово повезло, что он сорвался там, а не в начале пути, — заметила Ранника, которая всё ещё гадала о причине сбоя в своей магии.

Здесь скала пострадала от какой-то стихийной напасти и была местами покрыта выбоинами, напоминавшими дырки в сыре. Держаться было очень удобно, и идти стало проще. Поэтому я немного расслабился и решился продолжить разговор.

— Я начинаю верить в пророчество Мыши, — добавила хмурая Альфия, которую, в свою очередь, до сих пор не отпустила история с красным льдом.

— Вам не стоило идти, если вы с самого начала знали, что так будет, — подлил я собственных мыслей, что в последнее время терзали меня самого.

— Это скорее жест отчаянья, — пояснила копейщица. — У всех в группе давно истек шанс получить имя. А если ты не ученик, значит или раб или выживатель.

— Видел на рынке, — я поморщился, вспомнив пленников с магическими ошейниками и цепями. — Но ведь не все оказываются там? Или я чего-то не понимаю?

— Я заметила, что ты нуб, — улыбнулась баффер. — Здесь у каждого своя история, одна паршивее другой.

— Какая у вас, если не секрет?

Альфия тяжело вздохнула и собиралась ответить, но её опередила Ранника:

— Каждый год призывают новичков. Иногда бывает и по нескольку раз в год. Последние призывы в среднем по десять-пятнадцать душ, но говорят, раньше и по полсотни за раз бывало. Как думаешь, сколько сейчас в городе безымянных, младших и старших учеников? Сколько младших магистров?

Я припомнил, сколько именных вышло из моего собственного призыва. Хеор, Цианея, Дрим, лысый лис, забыл его имя, Ласка, само собой и вроде ещё пара человек. На распределении мои мысли были совсем в другом, так что не запомнил таких деталей, но выходило чуть меньше трети.

— Младших втрое меньше. На счёт старших и выше ничего не скажу. Видел, как в город возвращался рейд Танатоса, вроде бы потерь было много, но кого-то ведь и возродят, верно?

— А вот и нет, — ухмыльнулась Ранника. — Самая обширная каста — младшие ученики. На сколько я знаю, их количество измеряется в десятках тысяч. Безымянных всего тысяч тридцать, старших — около шести-семи. Младшими магистрами становятся где-то каждый десятый из них.

— Почему так мало безымянных? — задал я очевидный вопрос, хоть уже и догадывался, каким будет ответ.

Если со старшими всё понятно — испытание волнами пройти очень сложно, но при этом вроде как не обязательно, оставаясь всегда в статусе младшего ученика. Но вот в чём причина гибели безымянных за надёжными вратами Доминиона?

— Потому, Сион, что большая их часть всё равно погибает. Пустотники, стихийные одержимые, всякая дрянь, лезущая из Мира Клеток, простые бандиты, насильники, и конечно — сами ученики, быстро перенимающие обычай относиться к низшей касте как к мусору. Не говоря уж о том, что снаружи город окружен со всех сторон пещерами, набитыми всякой нечистью. Или ты прислуга или подстилка, или рискуешь собой на каком-то сложном дерьме.

— А как же крафт? Есть ведь мирные профессии.

— Пф! — фыркнула Альфия, а Ранника пояснила:

— Его результаты ты должен был видеть на Хвостатом рынке. Любой крафтер-ученик уделает бещымянного. Ты ведь знаешь, что у нас забагованный интерфейс?

— Э-эм, в смысле?

— Вообще-то за каждый уровень полагается получать свободные очки навыков, как у местных и именных. Поэтому каждый их них может открыть нужные навыки в академии и просто вложить побольше очков в ремесло. Плюс нацепить артефакты с бонусами, и вот тебе получается готовый специалист. Какая может быть конкуренция?

Мда, не лучший расклад. Работай за безвкусную еду на рабских условиях в городе, или иди в пещеру за добычей, рискуя единственной жизнью. А шансы получить имя просто так, как это сделал Хеор Актиния или Дрим де Мелвил, с каждым днем тают в геометрической прогрессии. Если я все верно понял из сложившейся ситуации.

— Многие уходят в Подземье и не возвращаются. А у нас хотя бы есть карта и реальный шанс всё изменить, — добавила копейщица. — Нельзя его упускать.

— Какая-то бестолковая система, — задумался я вслух. — Зачем призывать нас сюда, чтобы потом так бездарно позволять дохнуть большей части призванных?

— Мы — отбраковка, — пожала плечами Альфия. — Ну, так говорят. Ректору нужны ученики. Даже если потом они ни черта не делают и сидят обузой на шее у города, бухая и развлекаясь на безымянных.

— Говорят, это для мотивации нам, к новому статусу, — саркастично хмыкнула Ранника.

— Ага, полные штаны мотивации. Если бы только звериное имя реально давалось за боевые заслуги…

— Я слышал, что звериное имя — это знак, что мир… — начал я, пытаясь перевести тему