– Вы из меня, пожалуйста, не делайте этого... барана! –запыхтел Борис Борисович. – Я ничего не путаю! У меня на руках имеетсяпредписание о проверке конкретно вашего магазина... в духе последнихуказаний... Ольга Николаевна, прошу!

Шустрая брюнетка выхватила у него коричневую папку, ловкорасстегнула ее и вытащила на свет божий стопку машинописных листов, украшенныхнесколькими печатями.

– Позвольте... – проговорила упорная Римма Романовна ипопыталась завладеть листками. Однако ловкая брюнетка в руки ей листки неотдала, а позволила только прочесть грозный заголовок и еще одну страницу –там, где было черным по белому напечатано название магазина – «Ломаный грош».

– Видите – среди объектов проверки назван конкретно вашмагазин! – торжествующим голосом заявил Борис Борисович. – Надеюсь,вам все понятно?

– Объясните, – Римма Романовна несколько понизилаголос, но не спешила сдавать позиции. – Объясните, с каких пор и по какойпричине продовольственные магазины проверяют на предмет этой самой... защитырусского языка? Мы же не образовательное учреждение и не средство массовойинформации?

– Что вы такое говорите? – прогрохотал Борис Борисович,еще больше раздувшись. – Да ваш магазин каждый день посещают сотни людей!А если сосчитать все магазины вашей сети – получатся тысячи и даже десяткитысяч! А если взять все продовольственные магазины города – это уже миллионы! Аесли в масштабах страны... Так что воспитательное значение продовольственногомагазина гораздо больше, чем у какой-нибудь школы или газеты! У какого средствамассовой информации такая огромная аудитория?

Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил с ещебольшим возмущением:

– И что видят конкретно в вашем магазине сотни покупателей?Чему учат их ваши вывески и ценники? Куда ни ткни – одни иностранные слова!Вот, например, у вас на пиджаке табличка – администратор! А у той женщины – итого хуже: кассир-контролер! Это что, по-вашему, патриотично?

– А как же прикажете называть? – опешила РиммаРомановна.

– По-русски! – ответил Борис Борисович. –Исключительно по-русски!

– Как же будет администратор по-русски?

– Есть хорошее русское слово – приказчик! Если вы женщина,то будете приказчица!

– Боже мой! – Римма Романовна заметнопобледнела. – А как прикажете называть кассира-контролера?

– Слово «касса» в переводе с итальянского значит «ящик», или«коробка», значит, кассира-контролера порусски следует называть«ящичник-проверяльщик» или, еще лучше, «коробейник-проверочник»... коробейник –прекрасное русское слово! Еще Некрасов...

– Дурдом! – ужаснулась видавшая виды«приказчица». – Да я ни за какие деньги не смогу людей найти, которыесогласились бы работать «коробейником-проверочником»...

– Вы что, конкретно против этого национальногопроекта? – с плохо скрытой угрозой проговорил Борис Борисович.

Его подручная брюнетка тут же вытащила большой блокнот ипринялась что-то в нем строчить.

– Нет, – испуганно возразила Римма Романовна. – Я,конечно, не против... я просто была не в курсе относительно этого проекта...Девушка, вы что там записываете?

– Я вам не девушка, а Ольга Николаевна, – сквозь зубыпроизнесла спутница грозного ревизора. – А что я записываю – это васнисколько не касается!

– Ольга Николаевна, не торопитесь. – «Приказчица»понизила голос и приблизилась к Борису Борисовичу: – Может быть, мы не будемобсуждать такие серьезные вопросы на людях? Может быть, мы пройдем ко мне вкабинет, там будет удобнее?

Римма Романовна привыкла «решать вопросы» с различнымиконтролирующими службами в кабинете, без посторонних глаз. «Цена вопроса»каждый раз была разной, в зависимости от неприятностей, которыми грозилапроверка, – от бутылки приличного коньяка до солидной суммы в конверте.Сейчас она лихорадочно прикидывала, сколько заплатить этому новому ревизору.Вопрос был непростой – переплачивать ей не хотелось, за это нагорит от хозяина,а недоплатишь – ревизор останется недоволен и устроит какую-нибудь подлянку...

– Ну вот, опять! – скривился ревизор. – Как вас отэтого отучить?!

– Чем вы недовольны? – перепугалась Римма Романовна.

Она решила, что столкнулась с самым страшным явлениемприроды – ревизором, который не берет взяток.

– Куда вы меня только что пригласили?

– К-куда? В свой к-кабинет!

– Вот опять иностранное слово!

– А как же его называть?

– Столько хороших, патриотичных вариантов: закут, чулан,это... как же... подклеть...

Судя по неуверенности, с которой он произнес последнееслово, ревизор и сам не вполне точно знал, что оно обозначает.

– Боже мой! – Римма Романовна схватилась засердце. – Это что же – мне теперь придется работать... в чулане?

– Ну, не обязательно в чулане, – смягчился БорисБорисович. – Можете в этом... в загнетке!

– Ну, в загнетке так в загнетке! Спасибо, что не всортире! – вздохнула Римма Борисовна.

– Не сортир надобно говорить, – снова перебил ееревизор, – и не туалет, а отхожее место!

– Ладно, пожалуйте в отхожее место... тьфу, прошу в мойзагнеток...

– Минуточку! – Борис Борисович коршуном подлетел кдоске объявлений и сорвал с нее листок с объявлением о приеме на работу. –Ну вот опять... одни иностранные слова! Менеджер зала, кассир, оператор...слава Богу, хоть одно есть русское слово – уборщица! Скоро и ее в «оператораручной уборки» переименуют!

Римма Романовна с большим трудом завлекла ревизора и егоспутницу в свой кабинет, поставила на стол бутылку французского коньяка,коробку дорогого швейцарского шоколада и предложила:

– Угощайтесь!

– Опять! – вздохнул ревизор, взяв в руку бутылку. –И здесь все иностранное! Ни одной русской буквы...

– Ну что же делать, если товар импортный? – РиммаРомановна развела руками. – Мы же не можем заменять этикетки... это делоподсудное!

– Да, действительно... это не ваш недосмотр, это нампредстоит работать с фирмами-поставщиками. А вот за это объявление лично выпонесете ответственность! – И он бросил на стол листок, сорванный с доскиобъявлений.

– Почему я? – немедленно открестилась РиммаРомановна. – Эти объявления вывешивает менеджер департамента кадровцентрального офиса...

– Что?! – Борис Борисович подскочил на месте ипобагровел. – Да вы вообще ни слова не можете сказать по-русски! Надоже... менеджер кадрового департамента! Да как у вас только язык повернулся! Ятакое и выговорить-то не могу!

– Ну как иначе можно сказать? – простонала«приказчица».