– С ним что? – изумился Олег. – Жив, здоров и невредим.Вчера по радио его слышал, вещал про Гомера. Кстати, мог бы и поинтереснейпередачу сделать, а не пересказывать фразы из учебника по литературе для вузов.

– Владлен в реанимации, – нервно воскликнула Вера.

– Господи, да что случилось-то? – изумился Олег.

Честно говоря, он не испытал ни горя, ни волнения, услыхавпоследние слова Веры. Ремизов великолепно знал Богоявленского, молодоголитератора, эпатировавшего всех своими длинными, ниже ушей волосами и моднымирубашками, приобретенными у спекулянтов. Богоявленский писал совершеннонепонятные для Олега стихи, был восторженно встречен приученной к жанрусоциалистического реализма читающей аудиторией и также бурно обруган критикой.Однако, несмотря на резко отрицательные отзывы людей, получавших зарплаты заразбор чужих стихов, сборники Богоявленского выходили в свет. Многих этоудивляло, но Ремизова нет. Он очень хорошо понимал, что руководство компартиина данном этапе хочет выглядеть цивилизованно, подправить имидж страны, поэтомуи завело около себя некоторое количество легальных диссидентов. Ну какой уронот Богоявленского? Конечно, пишет он чушь. «В небе рылом прочертила звезда, да,да, нет, нет, вот ответ, он канул в бездну лет и оттуда вновь, ярка ибезответна кинулась на шею не мне не твоя любовь». При чем тут рыло? Какаязвезда? Но молодежь в восторге, и пусть себе. Зато когда западные средствамассовой информации поднимали очередную кампанию на тему: «В СССР все писатели,художники, композиторы, артисты и музыканты слаженно играют одну мелодию вобщем оркестре, коим руководит отдел культуры Центрального Комитета КПСС» [22],то моментально следовал адекватный ответ либо от газеты «Правда», либо от«Известий»: «Наглая ложь, вот, допустим, Владлен Богоявленский. Он не членпартии, не состоит в Союзе писателей и пишет произведения, не имеющие абсолютноникакого отношения к соцреализму. Но поэту никто не запрещает работать, егокниги регулярно выходят в свет и даже переводятся на иностранные языки».

Так что роль, отведенная Владлену, была Олегу ясна,единственное, чего Олег не понимал, как сам Богоявленский оценивает свойстатус. Искренне уверен в собственной гениальности? Лично у Ремизова привзгляде на разодетого в рубашки невероятной раскраски Владлена мигом всплывалив голове тексты одного из великих русских сатириков, в которых тот писал про «ученогоклоуна при губернаторе». Олег не дружил с Богоявленским, он считал его намногохуже поэта Каткова, самозабвенно воспевающего Ленина, партию и социализм.Катков хоть не корчил из себя великого литератора, не надеялся на получениеНобелевской премии, не говорил повсюду о своей исключительности. Катков с егопростыми, человеческими желаниями жить в достатке, получать гонорары,продуктовый паек, ездить на отдых в Коктебель и Пицунду, обрести квартиру врайоне метро «Аэропорт» и дачу в Переделкине был Олегу намного симпатичнейБогоявленского. Кстати, Владлен тоже пользовался благами, которые правителираздавали «ручным» деятелям науки и культуры. Но если с удовольствием кушаешьиз миски, которую всунули в твою клетку, то не изображай из себя гордое, дикое,свободолюбивое животное. Ты милый, кролик, а не тигр.

– Так чего с Владленом? – спросил Олег.

– В люк упал, – ответила Вера.

– Куда?

– Шел домой вечером, поздно, – стала она рассказывать, – аоколо подъезда был открыт канализационный колодец, ни ограждения, нипредупреждающих знаков. Богоявленский угодил прямо в кипяток, говорят, невыживет.

– Какое несчастье! – с абсолютно искренним сожалением сказалРемизов. – Вот не повезло бедняге! Впрочем, такое случается.

– Тебе ничего не кажется странным?

– В открытом люке? Увы, нет. Среди пролетариев полно пьяници безответственных людей, – пожал плечами Ремизов.

– Бурмистров умер от гриппа.

– И что? Случается такое.

– Когана избили до смерти.

– Увы, не первый раз о подобном слышу. Пьяные подросткиспособны на преступление действия.

– Богоявленский упал в кипяток. Одна случайность, вторая,третья, – протянула Вера, – ну а теперь следующая часть информации. Владленнаписал роман, называется он «Поле несчастья в стране дураков». Огромное,прозаическое произведение, едкая сатира на советский строй. Там все узнаваемы:и руководители государства, и наши с тобой общие знакомые, так, чуть фамилииизменены были.

Владлен отлично понимал, что легально рукопись не издадут,поэтому он попросил Игоря Бурмистрова, очень талантливого пианиста, частеньковыезжающего за рубеж, передать труд в издательство на Западе. Игорь согласился,ему предстояло уехать в Америку. Но на всякий случай Богоявленский решилподстраховаться, он сделал несколько экземпляров романа. Аня, его жена,напечатала их на пишущей машинке. Одну папку получил Игорь, другую отдали нахранение Осе Когану, третья лежала у Богоявленского на даче, в Переделкине.

– Больше не было вариантов? – неожиданно заинтересовалсяОлег.

– Не перебивай, – рявкнула Вера, – я по порядку рассказываю!Далее события разворачиваются так. Умирает Игорь, он был не женат, вещикакой-то дальней родственнице достались, тупой бабе, которую лишь деньгиволновали. В общем, рукопись Владлена пропала. То ли Игорь ее так здоровоспрятал, то ли наследница на помойку снесла. Затем погибает Ося, он тоже семьине имел, жил с женщиной в гражданском браке, дама провинциалка, в Москвуприехала в надежде стать актрисой и сошлась с Осей. В общем, вполне обычная история.Так вот, не успело тело Когана остыть, как его пассия смоталась в свойУрюпинск, прихватив с собой мало-мальские ценные штучки. Небось рассудилапросто: по закону ни на что права не имею, возьму так. В частности, мадамуволокла коллекцию старинных чашек, которую собирал Коган. Рукопись Владленатоже испарилась без следа, наверное, сожительница завернула в ее листыфарфоровые изделия. Следом сам Богоявленский свалился в люк, несчастьеслучилось в понедельник. Жена Владлена, Аня, естественно, сидит сейчас околопостели умирающего мужа. Но не зря говорят, что несчастье в одиночку не ходит,во вторник, когда Аня находилась в больнице, огнем полыхнула дача вПеределкине. Старый деревянный дом сгорел мгновенно, погибло все имуществосемьи, в том числе и злополучная книга, как авторский, рукописный экземпляр,так и набранный на машинке, пламя уничтожило все!

Вера уставилась на Олега.

– И как тебе история?

Ремизов закашлялся и ничего не ответил.