Энский не отсидел положенного срока до конца, был выдворениз страны под давлением иностранной общественности, он обосновался в США, гдевскоре умер, отравившись консервами. И снова поднялся крик.

Правду никто не знает до сих пор. Сам ли Энский убил соседкуили на него повесили ее смерть. Может, он и впрямь задушил скандальную тетку, аможет… Что подсыпали в консервы? Кто? Вдруг в банке с ветчиной был ботулизм?Ясно лишь одно – Энский умер. И такие коллизии в СССР случались не раз.

Соответствующие структуры хорошо понимали, главное недопустить скандала. Успеть перехватить ту или иную личность, собравшуюсяпередать за рубеж свое произведение. К сожалению, творческие люди, натурыувлекающиеся, часто не умели держать язык за зубами, многие крепко дружили сбутылкой. Опрокинув рюмашку-другую, писатель или поэт, сидя в буфетеЦентрального Дома литераторов, трагически громким шепотом, каким говорилостарое поколение артистов Малого театра, это когда тихий голос Ильинскогодолетал до ушей зрителя в последнем ряду партера, начинал рассказывать приятелюо своих планах.

– Знаешь, дружок! Я написал убийственную штучку, правдужизни. «Матренин двор» [20] просто сказка по сравнению с моим романом. Теперьхочу передать его в западное издательство.

Спустя несколько недель с этим прозаиком начиналипроисходить дивные вещи. Он заболел и оказался в больнице, от него ушла жена, вквартире начался пожар, а на дачу делали набег грабители. Вместе с вещамибезвозвратно исчезла и рукопись. Впрочем, бывало и иначе. Кое-кто погибал отнесчастного стечения обстоятельств. На одного литератора, главного редакторакрупного журнала, упала сосулька [21]. Убить не убила, но сделала егоинвалидом, не способным писать книги, а на историка, некстати спросившего у членовученого совета: «Товарищи, вот думаю, по какой причине Германия, находившаяся всостоянии войны с царской Россией, пропустила беспрепятственно по своейтерритории запломбированный вагон с Лениным и откуда у большевиков взялисьогромные средства на подготовку революции?»– напали пьяные отморозки и ломомперебили ему руки. Писать научные работы историк более не смог.

Комитет государственной безопасности не жаловался наотсутствие штатных работников. Он был огромным пауком, который сплел сеть надвсей страной. Руководители Советского государства учли ошибки Сталина, в лагерятеперь не сажали по каждому доносу, но приемная КГБ работала круглосуточно, всеписьма и звонки, анонимные в том числе, обязательно проверялись. Но даже такаяотлично оснащенная, финансово богатая и разветвленная структура не сумела быполучить всю необходимую информацию без помощников. Очень многие советские люди«стучали» на сослуживцев, родственников, друзей. Мотивы были разными. Кто-тобыл искренне возмущен антисоветскими разговорами, другой хотел «подсидеть»начальника, третий мечтал выслужиться, чтобы получить без очереди квартиру,машину или выехать на работу за границу. Но очень много было и тех, когопопросту вынуждали стать внештатными сотрудниками КГБ.

Никита оказался из их числа, Иван Иванович сказал Волкупрямо:

– Помогаешь нам – жена летит в Америку на лечение.Отказываешься – Вера умирает дома, даже не стоит пытаться решить в этом случаепроблему, больная никогда не покинет пределы СССР.

– Что мне делать? – заламывал руки Никита, глядя на друга.

– Соглашаться, – тихо посоветовал Олег.

– Вдумайся в свои слова! – завопил Волк. – Я – стукач!Подслушивающий, подсматривающий мерзавец!

– Ты спасаешь жизнь любимой женщины, – напомнил Ремизов, – вэтом случае все средства хороши. И потом, может, еще ничего особого и непотребуют.

– Уже попросили, – рявкнул Никита, – определили, таксказать, круг обязанностей.

– И что?

– Взял сутки на обдумывание, – сказал Никита и вдругзаплакал.

– Я бы не колебался, – вымолвил Олег, – коли есть хоть одиншанс на спасение Веры, его следует использовать. Ты только никогда не пей,нигде и ни с кем, алкоголь развязывает язык. Если сам о сотрудничестве с ИваномИвановичем не разболтаешь, так никто и не узнает. Комитетчики умеют хранитьтайны, если правда вылезает наружу, то она вытекает не от профессионалов, а отсамих внештатных сотрудников.

Никита молча смотрел в окно.

– Послушай, – вдруг спросил Ремизов, – если бы у тебяспросили: «Волк, отдай жене половину своей жизни, проживешь, допустим, не столет, а пятьдесят, но и она столько же протянет», чтоб ты ответил?

– Господи, – воскликнул режиссер, – да конечно, забирайте.

– Так вот, – подвел итог Олег, – сейчас от тебя непотребовали столь радикальной жертвы, ерунду за спасение Веры просят.

Никита встал и молча пошел к двери. Через неделю Вераулетела в Кливленд, через три месяца вернулась, лысая, худая, страшная, ноживая.

Более Никита и Олег на тему сотрудничества с КГБ неразговаривали. Вера два года прожила не болея, внешне она казалась совершенноздоровой, но потом вдруг жена Волка внезапно скончалась.

Прошло много лет, Никита так и не женился. Около него, талантливого,известного режиссера постоянно крутилось много женщин, молодых, красивых и дажеумных.

Кое с кем Волк затевал романы, с Лилей Горской, например,прожил целых три года, но официально в брак не вступал, считался непробиваемымхолостяком.

О той истории Никита вспомнил лишь один раз, когда Илья,сорвавшись после очередного курса антиалкогольной терапии, вновь ушел в запой.

– Это мое наказание, – сказал он Олегу, – расплата. Роптатьнельзя, следует терпеть. Выгоню Илью вон, порву с ним всякие отношения, господьновый крест навесит, потяжелей сброшенного. Нет уж, надо пьяницу по жизнивести.

Ремизов вздрогнул, но начатой темы не поддержал, просто онис Никитой перестали обсуждать поведение Ильи.

А потом Олег и думать забыл о том, что когда-то благословилдруга на сотрудничество с КГБ. СССР распался, его прах был развеян над рекойвремени.

Но не зря говорят, что все тайное обязательно станет явным.Пару лет назад Волк позвонил Олегу и странно заплетающимся голосом произнес:

– Ммнеее плоохоо! Сююдааа, скооорей!