Совершенно неподвижный, словно высеченный из камня, он был одет в неизменный черный костюм-тройку и белоснежную рубашку.

Он вообще дышит? Казалось, что он действительно всего лишь каменная статуя.

Силь тихонько повернула голову в прежнее положение и закрыла глаза. Она не готова разговаривать с ним. Не готова.

Да и не может она говорить. Она – немая.

Опять.

– Рад, что ты проснулась, – проскрежетал Тинклер. – Мне пора уходить, а я хотел кое-что прояснить перед этим.

Как он это делает? Она же почти не шевелилась, а он выглядел увлеченным своими мыслями, чтобы заметить поворот ее головы.

Сиэлла опять глубоко вздохнула. Забывшись, хотела прикусить губу, и рана взорвалась болью. Но Силь сдержала стон.

«Жалкая дура».

Эти слова служанки Тинклера сильно задели ее. Может, потому, что были правдой?

Нейтан перестал сверлить взглядом окно и повернулся к ней. Силь почувствовала острую потребность подняться. Или хотя бы сесть, что она и сделала, избегая смотреть ему в глаза.

Боялась тьмы, что всегда мучила ее?

Или это стыд? Она ведь сбежала практически из-под венца. После официального объявления о помолвке… Конечно, его репутации ничто не навредит, но он все равно мог столкнуться с насмешками.

Хотя надо быть сумасшедшим, чтобы смеяться над этим человеком.

– Сиэлла, я хочу, чтобы ты меня услышала, – хрипло сказал Тинклер.

Силь сглотнула слюну. Попыталась. Во рту было сухо, как в пустыне.

Не поднимая глаз, она кивнула, показывая, что готова слушать.

– Завтра придет доктор, – продолжил Нейтан. – Если он разрешит тебе встать, Лейни принесет тебе одежду. Ходить по дому тебе не запрещено. Но от прогулок на свежем воздухе придется воздержаться. Ты меня понимаешь?

Силь, не выдержав, вскинула голову. Конечно, она его понимает! Она же не дура!

«Жалкая дура».

При свете единственной свечи любые глаза будут казаться черными, а взгляд Тинклера сочился тьмой.

Но страха не было. Теперь ей было все равно.

– Хорошо. – Правильно истолковав ее жест, он приподнял уголки губ в легкой улыбке. – А теперь главное: ты останешься мертвой. Пока я не решу, что с тобой делать. Но запомни, в этом доме тебе не причинят зла. Никто. Ты меня слышишь?

Сиэлла кивнула. Она слышала. Но не верила.

Не хотела из-за своего упрямства?

Не могла, потому что в глазах Нейтана она должна быть грязной уродливой шлюхой?

Он хладнокровно смотрел на нее. Ждал.

Преодолевая себя, Сиэлла вгляделась в тьму его глаз, ища ненависть или отвращение.

Он должен это чувствовать! Должен.

Но его взгляд был совершенно бесстрастным. Будто лицо Силь не уродовал шов через всю левую щеку. Будто он не обнаружил ее содержанкой другого мужчины.

– Ты меня услышала, Сиэлла? – повторил он.

Силь кивнула. Она услышала. Осталось только выяснить, что в этом доме значит понятие зла.

Кажется, в этот раз ее кивок его удовлетворил. Поставив недопитый бокал на прикроватный столик Сиэллы, он коротко бросил: «Лейни принесет тебе воды», – и покинул комнату.

В стакане был виски.

Силь долго сидела на кровати, глядя в темноту. Она не представляла, сколько сейчас времени, да это было и не важно. Кажется, ее брошенный жених добился своего. Она успокоилась. Успокоилась настолько, что почувствовала сильный голод.

Из-за шва на щеке ей вряд ли удастся в ближайшее время нормально поесть, но… может, хотя бы бульона? Или воды?

Кажется, Лейни не торопилась нести ей воду. Конечно, «жалкая дура» потерпит, ей же другого не остается.

В очередной раз попытавшись сглотнуть слюну и не преуспев, Силь поняла, что ждать она больше не может. Стакан с виски переливался янтарем и золотом в свете огонька свечи.

Еще немного, и она умрет от жажды. Да, наверное, доктор, который ее зашивал, упомянул, что ей пока лучше не вставать. Но сейчас у Силь нет выбора.

Он у нее вообще бывает, этот выбор?

Бывает.

Сейчас она может просто остаться в комнате и покорно ждать, когда служанка Тинклера наконец про нее вспомнит. Лечь, закрыть глаза и дальше упиваться своим чувством вины.

«Жалкая дура».

А можно попробовать что-то сделать. Вернуть себе хотя бы толику самоуважения. Туз еще не найден. Элдж еще не отомщен. Она не имеет права валяться в постели в ожидании смерти. Пока нет.

Она еще должна пожить. И сейчас, после того, когда она упала на самое дно, когда ее, графскую дочь, оскорбляет прислуга, Сиэлла испытывала желание жить не цветком в горшке, который забывают поливать.

Она ведь уже пыталась. Пыталась вернуть себе чувство собственного достоинства. В то утро она поссорилась с Крисом.

Хорошо, что в этом доме ей не с кем ссориться.

Пусть на ней только сорочка, это не помешает ей выйти из комнаты, не боясь встретить кого-нибудь. Она – падшая женщина. Ей нечего терять.

И Силь попробует извлечь выгоду из своего положения.

Голова слегка кружилась, но Сиэлла была уверена – это оттого, что она долго спала. Нужно двигаться, и тогда все пройдет.

Сиэлла взяла свечу и медленно, выверяя каждый шаг, двинулась к двери. Открыла ее и вышла в коридор. В какую сторону идти? Наверное, это плохая идея – шарахаться по незнакомому дому в темноте.

Но до утра она ждать не может. Ей нужен хотя бы глоток воды.

Давай, Сиэлла, вспомни, что говорила Старуха. «Слушай свою интуицию». Ну что ж, лучше начать это делать поздно, чем никогда.

Направо или налево?

Зажмурившись, Силь сделала шаг и пошла вперед, сама не понимая, какое направление выбрала. Подумала, что потом, если она найдет воду, возвращение в комнату тоже будет интересным приключением, и сделала еще несколько шагов, смотря под ноги.

Коридор был не очень длинным и кончался лестницей вниз. Ну что ж, кажется, она на правильном пути. Одной рукой держа свечу, второй Сиэлла ухватилась за перила. Головокружение не хотело ее отпускать.

Шаг. Шаг. Шаг.

Главное, не упасть. Если она упадет, то точно навсегда останется жалкой дурой, которая не в силах найти себе глоток воды! Она сама себя до этого довела, и она сама себя из этого вытащит. По крайней мере, для того чтобы найти Туза. Или дождаться, когда его найдет кто-нибудь другой.

Шаг. Шаг.

Лестница кончилась, и Силь оказалась в помещении, больше всего похожем на холл. Здесь горели газовые рожки. Их огоньки были совсем тусклыми, видимо, подачу поставили на минимум, но сам факт того, что в этом доме тратят дорогой газ для освещения комнаты, когда в ней никого нет, говорил о том, что здесь не считают деньги. Хотя о чем это она. Тинклер не раздумывая отдал Крису десять тысяч золотянок, хотя это было необязательно. Сейчас Сиэлла прекрасно понимала, что Крис ушел бы и так. Наверное, он был даже рад избавиться от той обузы, которой она для него стала.