– Значит, справишься, – глянув на Силь, заключила служанка. – Я завтра все заберу. Во второй чаше травяной настой. Со снотворным. Сейчас полночь, все спят, и я тоже очень хочу присоединиться к этим счастливым людям. Но если хочешь валяться на кровати без сна, это будет твой выбор. Разгуливать по дому не советую. Свалишься, а мне потом отвечать. Лучше выпей. А утром проснешься, и посмотрим. Может, до библиотеки доведу… болеть весьма скучно, да?

Силь посмотрела на тарелку с бульоном, от которой поднимался невероятно вкусный аромат. На чашку с настоем.

А потом взглянула на Лейни и кивнула, сама не понимая, с чем именно согласна: с тем, что справится сама, или с тем, что быть немощной – очень неприятно. И скучно.

– Спокойной ночи, леди Ремур. – Лейни насмешливо поклонилась и вышла из комнаты.

А Силь принялась за еду, размышляя над тем, кем именно является Лейни.

Она не служанка.

Но тогда кто?

Бульон притупил чувство голода, и Силь решила все-таки выпить настой. Лежать без сна всю ночь смысла не было. Укрывшись одеялом, она закрыла глаза и попросила у небес, чтобы ей приснилась Старуха. Пусть божество степняков – это всего лишь ее подсознание, ей нужно с ним поговорить. Найти смысл жить дальше не ради мести. А ради чего-то еще. Чего-то большего.

Но Старуха не пришла. Как назло, в эту ночь Силь ничего не снилось. Возможно, дело было в снотворном. Скорее всего, именно в нем. Может, это к лучшему: ведь сны будоражили Сиэллу, превратив ее разум в воспаленный нарыв. Ей поставили нервное истощение, наверное, это снотворное прописал доктор.

Когда Силь открыла глаза, в окна били лучи холодного осеннего солнца. Усмехнувшись про себя, что она уже третий раз просыпается в гостевой спальне дома Тинклера, а прошел всего один день (хотя неизвестно, сколько она спала до этого, надо выяснить…), Сиэлла села на постели, обнаружив две вещи: поднос с посудой исчез, а еще она в комнате не одна.

Девушка, протирающая пыль с зеркала, была Силь незнакома. А еще она была в коричневом платье и белоснежном переднике, что полностью подтвердило предположения Силь, что Лейни – не прислуга. Прислуга не щеголяет в бархатных платьях.

Горничная обернулась и коротко поклонилась Сиэлле, не сказав ни слова. Одарила ее настороженным взглядом серых глаз и вернулась к своему занятию. Закончив с зеркалом, она еще раз кивнула Силь и ушла.

А Сиэлла поняла, что ей жаль. Хотелось услышать голос. Хотя бы чей-нибудь. Ей настолько не хватает уколов Лейни, которые заставляют злиться и испытывать желание доказать свою состоятельность?

Возможно.

Спустив ноги на пол, Силь оглядела себя и с досадой обнаружила, что сорочка испачкана. Желтые пятна от мази, которой ей обрабатывали раны, испортили белоснежный шелк. Сиэлла испытала настоятельную потребность снять испачканную одежду. Но другой не было. Не голышом же ей ходить!

С трудом поднявшись на ноги (как она ночью умудрилась не упасть?), Силь доковыляла до смежной ванной комнаты и кое-как умылась. Пятерней расчесала волосы и только потом обнаружила на полочке из дорогого прозрачного стекла расческу.

Интересно, это для нее?

Ей бы переодеться…

В комнате послышались шаги. Кто-то пришел.

Очень надеясь, что это Лейни, а не Тинклер, Силь выглянула из ванной и обнаружила в комнате мужчину средних лет. Худой как жердь, он выглядел неряшливо: сюртук бежевого цвета сидел на нем как на вешалке, воротничок белой рубашки был испачкан чем-то желтым и выглядел, по меньшей мере, несвежим, а каштановые волосы, в которых виднелись нити седины, растрепались.

Странно, Силь казалось, что доктора всегда опрятны. Хорошие доктора, по крайней мере. Ну что ж… надо быть благодарной, что ее не бросили истекать кровью.

– Вот вы где! – Ко всему прочему, мужчина был небрит. – Как самочувствие?

Силь, держась за стену, вышла из ванной, жутко стесняясь желтых пятен на сорочке. При свете дня вчерашнее утверждение, что ей нечего терять, уже не выглядело убедительным.

На ней же только сорочка. И больше ничего. Будь этот мужчина больше похож на нормального доктора, Сиэлле, возможно, было бы легче.

Поставив чемоданчик на пол, мужчина шагнул к ней и, не церемонясь, схватил под руку.

– Садитесь. Мне надо вас осмотреть.

Почему в этом доме все относятся к ней как к бездушной кукле? Все, кроме того, кто имеет на это основания?

Она не сделала ничего ни Лейни, ни этому человеку. Почему только Нейтан Тинклер, которого она, по меньшей мере, оскорбила своими поступками, был единственным, кто разговаривал и вел себя с ней как с человеком?

Но пришлось проглотить обиду. Не драться же ей с доктором!

Усадив ее на кровать, мужчина взял ее подбородок и повернул лицо Силь раненой стороной к себе.

Мимолетно коснулся пальцем шва.

– Больно?

Силь кивнула.

– Выглядит тем не менее хорошо. Еще пара дней, и вы сможете питаться не только бульоном, но и мягким пюре. А если процесс заживления не замедлится, то через неделю сможете хоть как-то говорить. Сквозь зубы, не сильно отрывая рот, но это лучше, чем быть немой, да?

Силь опять кивнула.

Да.

Ей надоело быть немой.

Врач повернул лицо Силь к себе, зачем-то приподнял ей веки, посчитал пульс и осмотрел раны на руках.

– Ваш организм хорошо справляется, – удовлетворенно заключил он и повернулся к своему чемоданчику. – Вы можете потихоньку начинать ходить. Но недолго, у вас была большая потеря крови, слабость еще некоторое время будет вас беспокоить. Я оставлю порошки, которые помогут вам спать спокойно и без сновидений. Заживляющее средство нужно наносить два раза в день, не забывайте.

Он положил рядом с Сиэллой сверток, в котором оказались бумажные пакетики с порошками.

Интересно, а этот человек знает, кто она? Как ему объяснили эти раны?

Но Сиэлла не могла этого спросить. Любое неосторожное движение губ доставляло острую боль.

– Выздоравливайте. – Доктор на миг склонил голову и вышел прочь.

Силь положила лекарства на прикроватный столик и замерла, глядя на свое отражение. Шрам выделялся на щеке так ярко, что все время привлекал к себе взгляд.

Ну у нее и вид… испачканная сорочка, волосы, которые она так и не решилась уложить расческой, всклокочены, бледная, шрам этот еще…

Даже если она и найдет в себе силы жить после мести, ее жизнь будет совсем другой. Пожалуй, шрам спасет ее от позора, если она вернется домой.

Ей суждена участь старой девы, и никто не узнает, что она была содержанкой… если, конечно, Крис не проболтается.

Если Нейтан Тинклер вообще разрешит ей когда-нибудь вернуться домой.