и голой — потому что такой сильный маг, как Фаро, наверняка поймёт, что перед ним иллюзия.

— Нельзя, — отрезал дедушка.

Он коротко что-то скастовал, и на пол лаборатории упало всё содержимое моего шкафа. Или почти всё — понять было сложно, но куча оказалась приличной.

— Николь, мы отворачиваемся, оборачивайся, — скомандовал он. — Только не забудь перед этим выйти из камина, а то обгоришь. Обладание саламандрой не даёт устойчивости к огню человеку.

Если бы не Фаро в гостиной, успешно уничтожающий наше печенье, я бы и не подумала выйти: в камине было тепло и уютно, а ещё — восхитительно красиво. Всегда любила наблюдать за огнём, но чтобы вот так, изнутри, раньше не доводилось.

— Николь, поторопись, — сказал дедушка.

Он уже отвернулся и следил, чтобы больше никто не подглядывал, причём основное внимание уделял Франциску, а не Шарлю. И это правильно: на слово Шарля положиться можно, а Франциск, как истинный король, помнил только о том, что ему выгодно.

Вылезала я с опаской. И покидать огонь не хотелось, и боялась, что не получится. Но дедушка оказался прав: стоило мне только захотеть стать опять девушкой — и я тут же увеличилась в размерах и встала на ноги. Правда, теплее от этого не стало. Я торопливо натягивала одежду, стуча зубами от холода, а Франциск тараторил, отвлекая внимание на себя:

— Огонёк, как же ты нас напугала. Хорошо, что я помнил, что нужно делать с новорождёнными саламандрами, иначе эти два балбеса тебя бы угробили.

— Ой ли! — недовольно бросил дедушка.

— Да вы оба с ожогами были.

— Вы тоже были бы с ожогами, Ваше Величество, если бы имели материальное тело.

— Мне тоже кажется, что я идеален, — скромно сказал Франциск. — Неуязвим почти для любой магии. Проникаю куда хочу. И никакого ослабления мозга, потому что мозгов нет.

— Последнее особенно заметно, — проворчал дедушка.

Шарль хмыкнул, явно оценив дедушкину подколку. Мне же было не до смеха: я успела одеться и теперь со страхом создавала перед собой зеркало. Нет, перед этим я себя ощупала и обнаружила, что на месте не только волосы, но и ресницы, но это ничего не значит. Руки настолько дрожали, что создать заклинание получилось только с третьего раза. Зеркало отразило девушку, с которой было всё в порядке, разве что бледновата и волосы растрепались. Но ни ожогов, ни опалённых кончиков. Даже причёска если растрёпана, то самую малость.

— Огонёк, что ты там копаешься, — выразил недовольство Франциск. — Нас там целый глава Совета ждёт, а ты время тянешь.

— Ой, да что там от этого Совета осталось, — фыркнул Шарль. — Рвануть должно было знатно.

— Должно было — не равно рвануло, — заметил дедушка.

— Да готова я, готова, — ответила я неожиданно хрипло. В горле точно стайка маленьких саламандр пробежалась и оставила за собой голую потрескавшуюся пустыню.

Быстрее всех повернулся призрак. Такое впечатление, что он даже не стал поворачиваться, а просто вывернулся наизнанку. Зато Шарль не только повернулся, но и подошёл и взял за руку, с беспокойством вглядываясь в лицо.

— Я же говорил, что всё будет в порядке. А вы: «Лучше было бы оставить этот артефакт там», — тараторил призрак. — Не лучше, правда, Николь?

— Лучше или не лучше, будем рассуждать потом. Сейчас нам надо решить, что скажем Фаро.

— Николь сознание потеряла? — предложил Шарль.

В отличие от призрака, он продолжал на меня смотреть с заметным беспокойством. И это одновременно было приятно и тревожило. Потому что если я что-то не заметила, это не значит, что ничего не случилось.

— Именно, — бросил призрак. — Разрушение артефакта вдали от Николь как раз и должно было привести к такому эффекту. Потеряла сознание, с трудом привели в себя, поэтому задержались.

— Я должна была раньше потерять сознание, — заметила я. — Задолго до прихода Фаро.

— Это мелочи, — уверенно сказал Франциск, — на которых никто не будет акцентировать внимание.

— В отличие от вас, Ваше Величество, у Фаро в голове мозги остались, — ядовито сказал дедушка. — И я не был бы столь уверен, что он не обратит внимания на несоответствие по времени.

— Не стали передавать через Франсину, что Николь без сознания? — предложил Шарль. Поддерживал он меня так, словно на самом деле опасался, что я упаду в обморок.

— Только это и остаётся, — согласился дедушка.

В гостиную мы прошли медленно, под контролем появившейся словно из-под земли Франсины. Впрочем, я бы быстро двигаться и не смогла. Я словно заново привыкала к человеческому телу. Зато Франциск успел слетать до гостиной и вернулся крайне возбуждённым.

— Фаро не один! С ним Латур. Не зря мне он казался подозрительным. Предлагаю валить обоих. Сразу. Безо всяких разговоров.

Шарль насмешливо хмыкнул. Дедушка его поддержал, поставив сначала полог от прослушивания:

— Предлагаю сначала поговорить, а уж потом решать, что делать.

— Тогда хоть камин в гостиной прикажи разжечь, чтобы Николь в случае чего могла удрать.

— Я одна удирать не буду ни в каком случае, — отрезала я.

— К тому же Фаро наверняка сразу догадается, зачем нам открытый огонь, — заметил дедушка.

На этом разговор он закончил и полог от прослушивания снял, потому что мы уже входили в гостиную. Визитёры из Совета расположились со всем удобством. Столько всяких угощений Франсина не выставляла даже леди Альвендуа.

— Хотел бы я знать, что вас так задержало, лорд де Кибо? — вместо приветствия сказал Фаро.

В отличие от него инор Латур не только поднялся, но и отвесил церемонный поклон.

— Внучке внезапно стало плохо. Ещё до вашего появления, — пояснил дедушка. — Присядь, Николь. Я её в сознание не мог привести, уже думал посылать за целителем.

— Ваша экономка говорила об эксперименте…

— Во время него и случилось. Ума не приложу, что так повлияло на Николь. Но сейчас она чувствует себя относительно хорошо.

— Лорд де Кибо, я к вам не просто так, а с неопровержимыми доказательствами, что вы поспособствовали сегодняшнему взрыву в Совете. Предлагаю вам сэкономить наше время и признаться сразу, в этом случае обещаю смягчение приговора вам и вашей внучке.

На мой взгляд, если предлагают признаваться, то с доказательствами туго, иначе бы их предъявили сразу. По всей видимости, дедушка