– Он души не чает в своей дочери. Обеспечил ей все самое лучшее. Уверен – костьми ляжет ради нее и своей семьи. Набожный. А несколько лет назад сел за руль нетрезвым после дня рождения дочери и сбил девушку. У нее были многочисленные повреждения, да еще и лицо изуродовано. Он не сел – откупился деньгами и живет дальше. Та девчонка – ровесница его дочери, родилась с ней в один день. Но ее будущее это больницы и шрамы на лице.

Матвей говорит ровным тоном, но это звучит зловеще. Мне становится не по себе от всего того, что я слышу. Это ужасно. И несправедливо. Откуда в людях столько зла?

– У меня два вопроса, – тихо говорю я. – Откуда ты все это знаешь и зачем говоришь?

– Это знают все, кто здесь собрался. В этом обществе сплетни циркулируют, как поезда, на постоянной основе. Это неотъемлемая часть их жизни. А зачем… Ты ведь художник, Ангелина, – тихо говорит Матвей. Одна его рука лежит на моей талии, второй он играет моими волосами. – Ты должна видеть самую суть людей. Иначе не сможешь изобразить их на бумаге, верно?

Я пожимаю плечами:

– Допустим.

– Но у тебя с этим проблемы, несмотря на то, что ты учишься на психолога. Хоть ты и пытаешься прочитать меня по глазам, но ты не права. Со Стасом тоже не угадала. И думаю, что не с ним одним, иначе бы ты не была так одинока? Мне нравится открывать тебе глаза на людей, принцесса. Кто-то должен снять с тебя розовые очки.

– Ты не прав, – поворачиваюсь я к нему и случайно касаюсь своей щекой его щеки, но делаю вид, что ничего не произошло и что это не в моих венах гремят вместо грозы фейерверки. – Да, иногда я ошибаюсь в людях, потому что хочу прежде всего видеть их свет, а не тьму, но не настолько я бездарна. Я понимаю людей.

Матвей улыбается. Снова рад, что вызвал у меня эмоции. В этот раз – возмущение.

– Не понимаешь.

– Понимаю.

– Неа. Ты слишком доверчивая.

– А ты дурак, – вырывается у меня.

– Полегче со словами, принцесса, – предупреждает меня Матвей.

– Прос… А, ты сказал, что перед тобой извиняться не нужно, – вспоминаю я. – Тогда не буду.

– И не надо, – соглашается он.

– Почему тебе так не нравится, когда просят прощения? – спрашиваю я с интересом.

Он пожимает плечами.

– Завет отца. Он говорил нам, чтобы мы с братом ни у кого и никогда не просили прощения. Это унизительно. «Вы всегда правы», – говорил он нам. А если не правы, сделайте все, чтобы стать правыми».

– Какой интересный подход к воспитанию, осторожно говорю я.

Его отец был своеобразным человеком.

– Может быть. Но я хочу доказать тебе свою правоту. Проверим, как ты понимаешь людей? – предлагает Матвей. – Я покажу тебе трех девушек. Первая, вон та, с розовыми волосами, которая выпивает у барной стойки. Да, с татуировками на плечах. Вторая – силиконовая кукла в малиновом платье. Как думаешь, у нее ничего не вывалится из декольте? Третья, видишь, стоит одна у окна? Да, вон та, с пучком на голове.

– И? – удивленно спрашиваю я, не понимая, какая между ними связь. Сразу же подключается фантазия – может быть, они вовлечены в один любовный треугольник? Или их обманул один мужчина? А может быть, они и вовсе сестры?

– Кто из них сидит на дури? – спрашивает Матвей.

– Я думала, ты спросишь, кто из них твоя бывшая, – отвечаю я.

Он снова смеется.

– Ну же, кто? Подумай и ответь.

Я понимаю, что это вопрос с подвохом.

– Последняя, – отвечаю я медленно.

Первая из этой троицы больше всего похожа на наркоманку. А вот последняя кажется самой приличной – на вид интеллигентна и похожа на поэтессу.

Вопрос Матвея с подвохом, и я выберу ту, которая меньше всего вызывает подозрения.

– Ты ошиблась, – отвечает Матвей.

Я начинаю злиться.

– Тогда кто же?

– Первая. Она ведь больше всего похожа на любительницу наркотиков, верно? Но ты решила, что очевидное – это уловка. И выбрала ту, которая меньше всего похожа на наркоманку. Принцесса, ты не разбираешься в людях. Будь осторожна, с такими, как ты, любят играть.

Я чувствую себя проигравшей в этом сражении и молчу.

– Ну, что же ты? Улыбнись. Мы ведь на празднике. – Он приподнимает мне уголки губ.

Я отворачиваюсь, чувствуя себя на его коленях неуютно. А он перехватывает у официанта бокал ледяного шампанского и подносит его к моим губам.

– Выпей.

– Ты же говорил, что не любишь, когда девушки пьют, – вспоминаю я, отодвигая его руку.

– Пить и наслаждаться алкоголем – разные вещи, – отмахивается он. – К тому же нужно знать меру. Пей, принцессы должны пить шампанское и только его.

Я делаю глоток из его рук, чувствуя, как за нами снова наблюдает кто-то из гостей, и по моим рукам, словно пауки, ползут мурашки.

Матвей что-то хочет сказать мне, однако вдруг без слов пересаживает меня на диван и встает.

– Развлекайся, я скоро вернусь, – говорит он мне, отдавая бокал.

– Что случилось? – спрашиваю я потрясенно, но он ничего не отвечает и уходит. Я остаюсь одна.

Электричество искрится в бокале. И я рассматриваю его, мечтая стать такой же хрустальной и невидимой. Одной мне здесь совсем некомфортно, и я бы с удовольствием ушла, но без Матвея не могу. А он ушел, бросив меня одну. Но, может быть, у него что-то случилось?

Я сижу на диване, пью крохотными глотками шампанское и то и дело ловлю на себе взгляды, постепенно привыкая к такому вниманию.

Матвея все нет и нет. Тогда я решаю немного прогуляться, съесть что-нибудь и осмотреться. Это я обязана запечатлеть на холсте. Мне страшно приближаться к людям, но я снова должна победить страх в себе. Страх – мой вечный соперник. Сердце – поле нашей битвы.

Я встаю и иду, стараясь быть уверенной. В конце концов, я выгляжу не хуже, чем они, жители волшебной Страны чудес. Чем более уверенной я становлюсь, тем меньше на меня обращают внимания – парадокс. Украдкой я беру со стола оригинально поданный бутерброд с черной икрой, иду к противоположной стороне ресторана и вновь рассматриваю с высоты сияющий город. Он усыпан разноцветными камнями, которые ярко сверкают в ночи, а его дороги словно золоченые нити.

В какой-то момент я снова чувствую пауков на руке – пристальный взгляд, но кто на меня смотрит, я не знаю, да и не хочу знать. Когда кто-то касается моей руки, я так резко оборачиваюсь, будто меня укололи спицей.

– Привет, Ангелина, – говорит мне Даша Онегина, моя одногруппница.

Она выглядит потрясающе – облегающее платье темно-малахитового цвета с неприлично большим квадратным вырезом, собранные в высокую прическу темные волосы, безупречный макияж. Настоящая светская львица. И чувствует себя вполне уверенно.