Мы выходим из подъезда и под изумленные взгляды какой-то компании идем к его черной блестящей машине. Из нее тотчас появляется Константин и распахивает заднюю дверь.

– Прошу вас, – говорит он. Я, прошептав: «Спасибо», сажусь в салон первой. Матвей опускается рядом.

– Трогаемся. Туда, куда я сказал, – велит он, и Константин заводит машину.

– Куда? – спрашиваю я.

– В темный лес, принцесса. Устроим на тебя охоту, – совершенно серьезно отвечает Матвей и поворачивается ко мне. – Ты же быстро бегаешь?

– Что за дурацкие шутки?

– Это не шутки, принцесса. Я не сказочный принц. Я злой оборотень.

– А я и не принцесса, а злая ведьма, – в тон ему отвечаю я.

– Тогда придется вызывать святую инквизицию. Слышала об испытании водой в «Божьем суде»? Чтобы понять, ведьма женщина или нет, инквизиция связывала ее и бросала в воду. Если всплывет – значит, ведьма, вода не приняла в себя дитя дьявола. А если утонет – значит, невинна. И да хранит Господь ее душу.

– Хочешь, чтобы я утонула? – спрашиваю я Матвея.

– Нет, что ты. Просто делюсь информацией. Люблю средневековую историю.

Больше он не обращает на меня внимания – утыкается в свой телефон и переписывается с кем-то. Пару раз даже улыбается – но, разумеется, не мне. Я снова зла. Ну почему этот человек такой? Как только мне кажется, что он может быть милым, как он начинает вести себя с издевкой или отстраненно.

– С кем переписываешься? – пытаюсь я снова завязать разговор. Мой тон дружелюбный.

– Не твое дело, – грубо отвечает он и снова улыбается своему телефону, который мне хочется вырвать из его рук.

Я принимаю решение просто уйти, если он снова начнет меня раздражать. И почему-то вспоминаю про неполученный поцелуй. Он как будто играет со мной.

Мы едем по пробкам довольно долго, и я говорю себе под нос, что лучше бы поехали на метро. Матвей это слышит – не знаю, какой у него музыкальный слух, но обычный очень хороший. Он улыбается, но молчит.

Машина останавливается на Кутузовском, у салона красоты премиум-класса.

– Твой друг справляет день рождения в магазине? – недоверчиво спрашиваю я.

Матвей задорно смеется.

– Кость, а у нее неплохое чувство юмора, скажи? спрашивает он у водителя, который снова открывает мне дверь. – Но на самом деле это не чувство юмора, это глупость моей принцессы.

Кажется, Константин улыбается, и я чувствую себя совсем дурочкой.

– Выходим, – командует Матвей.

Он ведет меня в салон и небрежным тоном велит привести меня в порядок. Как будто бы я не в порядке! Как будто бы я не старалась хорошо выглядеть, как будто бы не надела новое нежное платье и неудобные туфли, как будто выглядела неподобающе.

– Зачем? – спрашиваю я с тихой яростью в голосе.

Хочется кричать, но устраивать скандалы в людных местах не люблю. Вообще не люблю скандалы.

– Чтобы соответствовать мне, – отвечает Матвей.

Я хочу сказать ему, что он мерзавец, но меня куда-то уводят две улыбающиеся кукольные девушки, и я глотаю обиду, которая встает комом в горле.

Мне делают маникюр и педикюр сразу два мастера – я просто сижу в удобном кресле, ненавидя Веселова всем своим сердцем.

– Расслабьтесь, – мягко просит меня один из мастеров. Я пытаюсь, но получается плохо – пальцы то и дело напрягаются, и девушке из-за этого нелегко заниматься моими ногтями. Более-менее это удается сделать только тогда, когда мне приносят горячий шоколад и конфеты.

Я любуюсь на элегантный френч и направляюсь на следующие процедуры – к парикмахеру, который укладывает мои волосы струящимися блестящими локонами, а затем – к визажисту, чьи кисти вдохновенно порхают по моему лицу так, словно оно холст.

После всего этого я недоверчиво смотрю на себя в зеркало, и мне кажется, будто в его гладкой поверхности отражаюсь не я, а кто-то другой с моим лицом безупречно-красивым. Я будто настоящая принцесса. Или суперзвезда. Или модель.

Матвей же любит моделей, верно?

Я касаюсь волос, и отражение повторяет за мной, но мне кажется, что стоит мне отвернуться, как оно усмехнется, пронзая меня взглядом. Уходя, я чувствую, как отражение смотрит мне вслед и выжженная на сердце звезда ноет.

Меня встречает Константин и отвозит в бутик, где мне должны подобрать вечерний наряд. Я не спорю, но в венах гремит гроза.

– А где Матвей? – спрашиваю я.

– Отлучился по делам, – отвечает водитель. Но не переживайте, совсем скоро он появится. Вы великолепно выглядите, – добавляет он, и я смущенно благодарю его.

Консультанты выбирают все. Причем мое мнение, возможно, и слышат, однако к нему не прислушиваются. Нижнее белье. Черное, как и хотел Матвей. Откровенное до предела. Но при этом такое красивое, что я влюбляюсь в него. Только чулки матовые, но смотрятся так, словно их вовсе нет на ноге.

Платье. Тоже черное. Маленькое черное платье с тонким полупрозрачным кружевом на декольте и части спины. Оно невесомое, словно сотканное из ночного воздуха, приталенное и такое короткое, что мне кажется – вот-вот оно задерется! Пальто. И оно черное. Модное, короткое, элегантное. Его специально привозят откуда-то для меня, чтобы дополнить образ. Клатч. Разумеется, и он черного цвета. Маленький и удобный.

Я вижу стоимость своего образа, за который невозмутимо расплачивается Константин, и закатываю глаза. Столько денег потратить на одежду для девушки! «Что он потребует взамен?» – ласково шепчет демон. Я отгоняю его прочь.

Матвей ждет меня у машины, небрежно прислонившись к ней.

– Вау! – говорит он, взяв меня за руку и осматривая своим внимательным волчьим взглядом с головы до ног. – Принцесса-принцесса-принцесса, кажется, мы поедем не к моему другу.

– А куда же? – хмуро спрашиваю я.

– В отель. У меня от тебя крышу сносит, – хрипло говорит он и касается волос. Они только кажутся естественными, а на самом деле залиты лаком.

– Иди ко мне.

Матвей хочет меня обнять, но я не даюсь.

– К чему этот цирк? – спрашиваю я сердито. Почему ты повел меня по салонам? Мне просто плакать хочется, – вырывается у меня.

Это действительно так. Его фраза о том, что я должна быть под стать ему, заставляет меня скрипеть зубами от злости.

– Плакать?.. Что случилось? Тебе не понравилась одежда или обслуживание в салоне? – хмурится Матвей. – Тебе было некомфортно? Тебя кто-то обидел? Что-то не так сделал или сказал?

Я не успеваю и слова ответить, как он заявляет:

– Раз так, я от них живого места не оставлю, радость моя. Поверь, те, кто работал с тобой сегодня, будут наказаны. Я прослежу.