Около Сони тут же вырос стражник и повёл ее к выходу, указывая жестом дорогу. За дверью ее «передали» другому конвоиру, тому, кто пожелал удачи. Снова узкая лестница, мрачные коридоры, трепыхающийся отблеск света от редких факелов, торчащих из стен, и камера с решетчатой дверью. Накатившая слабость, охватившая все тело, казалась мелким недоразумением в сравнении с донимавшей ее жаждой.

– Можно воды? – прохрипела Соня, когда страж закрывал за ней дверь на засов.

Никак не отреагировав на ее просьбу, он скрылся из виду. Возможно, стражник ее не расслышал или просто не захотел это сделать. Соня опёрлась о стену, съехав на обессиленных ногах на пол. Она была растоптана, опустошена, выпотрошена как тушка на недозволительном рынке.

– Держи, – раздался голос стража, просунувшего жестяную кружку между решёток.

Жадными глотками Соня осушила полную кружку воды.

– Спасибо, – поблагодарила она, тяжело дыша как после длинного забега.

Парень с сочувствием посмотрел на Соню, поинтересовавшись, не хочет ли она ещё воды.

– Нет, спасибо.

Внимательные, темные глаза стража, пробежали по ее разодранному плащу, остановившись на шее, испещренной следами от удушья.

– Вот, возьми, – он протянул через прутья решётки, сложенный кусок ткани. – Эта моя накидка. Плащ она, конечно, не заменит, но все – же лучше чем твои лохмотья.

Соня приняла накидку, изумленно уставившись на стражника.

– Почему ты мне помогаешь?

Он дёрнул плечами, повернул голову к выходу, откуда послышались шаги и сказал:

– Я бы поступил так же.

– Спасибо тебе, – прошептала Соня, широкой спине стража и накрылась подаренной накидкой. Ее знобило и жутко хотелось спать, прикрыв глаза, она тут же отключилась.

Через час, а может быть два, кто – то коснулся ее плеча, отчего содрогнувшись всем телом, она открыла глаза. Перед ней стояла Сальвина. Как же Соня была рада ее видеть! Женщина протянула ей руку, помогая подняться на ноги.

– Пойдём отсюда, – ласково сказала она, обняв Соню за плечи.

Около открытой настежь двери камеры, стоял вытянутый как шпиль стражник, но не тот, кто напоил ее водой и подарил накидку. Соня осмотрелась по сторонам, но его нигде не было видно.

Уже который раз за день она пошла по холодным коридорам, поддерживаемая Сальвиной. К счастью, на этот раз она направлялась к выходу.

– А где Макс? Что с ним? – с тревогой в голосе поинтересовалась Соня, когда они пересекали военный полигон.

– Им сейчас занимается мой коллега. Не беспокойся, он скоро отсюда выйдет.

– С ним точно все будет в порядке?

– Не переживай, дело закрыто, – подбадривающим тоном сообщила Сальвина, – вы обошлись лишь выговором, да запретом на вылет, который истечёт через полгода.

– Понятно, – безрадостно проговорила Соня, – а что с яйцом?

Сальвина застопорилась, внимательно рассматривая острые зубья металлических ворот, нависшие над ними.

– Его конфисковали, мне очень жаль.

Конфисковали, ну конечно… Наивно было полагать, что ей вернут яйцо Венценосного орлиана. Но все, же где-то в глубине души она надеялась на это.

На улице как обычно лил дождь, холодный, промозглый до самых костей. Соня ещё раз мысленно поблагодарила стража, подарившего ей свою накидку, в которую она укуталась с головой.

– Сальвина, простите меня, что так вышло с Нарцем, – сказала она после продолжительного молчания, – я не послушала вас…

Они как раз вышли из Заброшенных садов на широкую аллею, за которой сквозь мутную пелену дождя проглядывалась лечебница семейства Горринг. Женщина чуть замедлила шаг, затем и вовсе остановилась, повернувшись всем корпусом к Соне.

– В этой лечебнице находиться мой супруг, – проговорила Сальвина, – я знаю, как тяжело терять близкого человека. Когда он с тобой и в тоже время, его нет рядом. Я не оправдываю тебя, но уж точно не осуждаю.

Быстро заморгав, она дотронулась до влажных глаз руками.

–Ну, вот все, – как-то растерянно сказала Сальвина, – теперь пойдёшь одна, у меня ещё есть дела в Белой башне, – она резко развернулась и бодро зашагала по аллее.

Соня смотрела ей вслед, этой красивой и гордой женщине, пытающейся всегда казаться сильной, хотя горе не обошло и ее стороной. В голове, словно злые осы жалили мысли о раненном Нарце, Максе, находившемся до сих пор в Черном мотыльке, отце, которого ей так и не удалось спасти, о несчастной норнице, вероятно уже мертвой.

И слезы сами собой потекли по ее щекам, смешиваясь с холодными каплями дождя.

34

Время тянулось как мёд с горчинкой, терпкий, ароматный, но не приторный. Соня многое узнала за это время. Прошло четыре недели с того момента как она появилась на Алькаре. Оказывается, здесь нет солнца, луны, звёзд, рассветов и закатов в привычном понимании и видении их. Две лиловые сферы, окутывающие планету Алькар серебристо- лиловым сиянием, светили постоянно, лишь к ночи чуть приглушались в своей яркости, излучая легкое мерцание. Должно быть, это невероятно красивое зрелище…

Соня сидела за длинным столом в просторной аудитории, заполненной учениками, и внимательно слушала преподавателя по мирозданию. Господин Геруций красноречиво описывал свойства хаотичных систем, и естественные циклы на Алькаре, сопутствующие им изменения в природе и мире целом. Сонино воображение с каждым его словом добавляло нужные краски в композицию, прорисовывающуюся перед глазами. Возможно, придёт время, сизая мгла, захватившая своими щупальцами весь мир, отступит, и тогда, она сможет все это увидеть воочию. Но пока предвестников к столь радостному событию не наблюдалось.

Для Сони время замерло с той самой минуты, как она увидела отца, заключённого в подземелье замка Повелительницы теней. Он до сих пор там, в сырой и покрытой слизняками камере, если конечно ещё жив…Возможно, лишившись шанса на венчание Золотым огнём Венценосного орлиана, Морения избавилась от него, как от ненужного хлама, отдав на растерзание железнокрылым псам. Соня несколько раз дернула головой, словно пытаясь стряхнуть страшные мысли, и потёрла пальцами виски.

– С вами все в порядке, Соня Киль? – поинтересовался господин Геруций.

– Да… все хорошо, – рассеяно кивнула она и уткнулась в учебник.

– Тогда двигаемся дальше, – преподаватель мировоздания, погладил свою жидкую бородку, которую все за глаза называли козлиной и продолжил. – Даже минимальное вмешательство в прошлое, может стать причиной серьезных изменений в целостности вселенной....

– Что голова болит? – участливо поинтересовался Макс, сидевшей рядом.

– Немного.

Она знала, что Максу понятны ее чувства, знала как ему сейчас тяжело. Запрет на полёты, для него действительно оказался наказанием, очень тяжелым и болезненным. Тем лишением, которого он не заслуживал. Макс продолжал много времени проводить в орлианнике, по словам Финта, даже больше чем раньше. У Сони складывалось такое ощущение, что он избегает ее. Чувство вины перед друзьями, отцом, которого она не