Вот ведь не боялись оставить ребенка практически одного. А ведь в гарнизоне гораздо больше мужского контингента, чем женского. Какие-такие коллизии могли произойти с малышкой? Разве что с кресла упадет, коленку расшибет…

После каждой кинокартины, игровой, документальной, драмы, комедии, военной, социальной и прочей тематики, на вопрос, какая была картина, довольная Алёнка отвечала: «Смешная-смешная!» Ну, и слава Богу!

К этому же гарнизонному периоду относится весьма интересный момент. Так как моя работа действительно занимала меня вечерами, то получалось, что муж дома, ребенок дома, а мама, видите ли, то на литературном вечере, то на танцевальном вечере, то в драмкружке, то инспектирует, играет ли оркестр, с мольбою отпрошенный у командиров частей. И за ними нужно смотреть и смотреть – ничто человеческое солдату не чуждо. Потому что, если вдруг мои музыканты возвратятся позже или, не дай Бог, даже с подозрением на запах алкоголя, то ведь в нужный момент на концерт или в оркестр их не отпустят, и мое организационное мероприятие сорвется. Сейчас я понимаю, что можно было и не так рьяно инспектировать – солдатики были безумно рады оторваться в любойдрам-муз-танц коллектив и ни о каких запретных запахах не помышляли.

Да. Тогда служба обстояла именно так. А как ретиво командир части, полковник Головощук, проверял внезапно и неожиданно раскладку «вложение» в котле. Ого-го! Ну что это я о котелках… В общем, 2-3 раза в неделю мама регулярно работала, но, по мнению папы, развлекалась. Поэтому иногда, уложив дочку, папа тоже являлся на вечер, где мне не только развлекаться, а и оглядеться было некогда. Концерт, самодеятельные артисты, магнитофон, доморощенный оркестр из незаменимых солдатиков – люстры сверкают, графский паркет натерт, музыка гремит, погоны блестят, офицеры кружатся в вальсе. Галина Александровна с застывшей улыбкой, аж скулы сводит, всё же успевает раз другой проплыть в вальсе. Но редко – некогда. А папа скучает.

И, надо сказать, что была у нас в гарнизоне одна Шурочка (может, и не одна). Однако эту Шурочку все мужчины знали. Очень миниатюрная женщина, как говорят военные, мелкого калибра, со славненькой кошачьей мордочкой и новинкой по тем временам – химической завивкой на белокурых волосиках. Рядом с ней любой плюгавенький мужичок выглядел богатырем. Эту Шурочку жлобы-мужики рекомендовали вновь прибывающим холостым офицерам как приятную во всех отношениях женщину. Супруг её во внимание не принимался, то есть он вроде бы и был где-то в наличии, а вроде бы и нет. Во всяком случае, гарнизонные жёны были настороже.

Продолжается вечер, танцы в разгаре, мой Витя приглашает Шурочку, танцует и, как джентльмен, отводит её на место и, как верный муж, неохотно возвращается к сильно озабоченной своими инструкторскими обязанностями супруге, то бишь ко мне. Я занята и мельком говорю: «Ну что ты, иди, потанцуй!» Радостно встрепенувшись, Витя идет приглашать Шурочку; Шурочка кокетничает во всю и прижимается к партнеру. Партнер не против, а наоборот, проводив даму на место, остается на этот раз возле неё. Я занята, но всё вижу. Следующий танец. Мой муж и Шурочка, освоившись, весело , кружатся в вальсе, в общем, раскрепощены и резвятся, весело хохочут. «Белый танец!», – объявляю я в микрофон. Шурочка с нежной завлекательной улыбкой на устах приглашает нашего папу. Папа, не менее нежно осклабившись принимает её в объятья. После танца Витя, поблагодарив партнершу и, видимо, вспомнив, что он-то здесь всё же не один, подошел ко мне с отсутствующим видом и с каким-то пустяковым вопросом. Я начинаю ему долго и пространно объяснять по теме вопроса. Оркестр объявляет: «Старый и вечно юный вальс…» Витя, не дослушав моих объяснений, поворачивается ко мне спиной и один из первых через круг блистающего навощенного паркета, в котором отражается огромная хрустальная люстра, направляется в противоположный угол зала приглашать Шурочку. Когда он находится прямо под люстрой, я беру микрофон и говорю на весь зал: «Витя, ты куда?» Витя от неожиданности останавливается, как по команде «Стой!», причем резко, как стреноженный, потом поворачивается – круго-о-ом! И сомнамбулически возвращается обратно. Зал взрывается хохотом. Витя смущенно бормочет: «Ну, чего ты, Галюня?» Галюня очень даже хорошо поняла «чего». Всё. Инцидент исчерпан. Я меньше усердствую с занятиями по вечерам, Витя больше не танцует с Шурочкой.

Всего в белорусском местечке мы прожили более пяти лет. Становилось всё тоскливее и тоскливее: одни и те же люди, одни и те же беседы, одни и те же интересы или, скорее всего, отсутствие таковых.

Это ещё хорошо, что я худо-бедно работала, Витя поддерживал меня в стремлении трудиться. Здесь же я решила получить высшее образование (давно пора!), всё равно время бездарно проходит, и совершенно без труда, обычно учебники дочитывала уже в автобусе, поступила в Гродненский педагогический институт им.Я.Купалы. Маленький ребёнок, работа, учёба, муж – всё делало меня настолько занятой и, к счастью, отвлекало от гарнизонных дрязг, хотя и навесило кличку гордячки и высокомерной особы.

Однажды Витя почти с упреком сказал мне, что женщины не понимают меня (чем уж она так чванится?) и обижаются, что я их игнорирую и никогда не остановлюсь, не посижу с ними на лавочке и не побеседую. Да ничем и никогда я и не чванилась, всегда считала такое поведение недостатком культуры и старательно избегала подобных вывертов как высокомерие.

Но тут уж я вскипятилась и двинулась на мужа как танк, спрашивая, знает ли он, о чём в последнее время с жаром толкуют и обсуждают женщины на лавочках у домов, что является основной темой беседы?

«Ну, не знаю, что я с ними говорил что ли?», – растерянно пожал он плечами. Я же со злостью заорала: «А ты поговори, поговори! Тогда узнаешь, что они выясняют! Узнаешь! Узнаешь! Обсуждают, правда ли, что в Америке изобрели механический или электрический (?) член и, если так, то как же им пользуются: прикрепляют его к мужу или одной можно удовлетворяться!»

Я специально четко озвучила название прибора, пусть муженёк обалдеет, ибо щадящее наш слух лицемерное название машинки «вибратор» в нашу глубинку еще не дошло, но животрепещущая суть-то осталась!

Уж больно меня муж достал своими наставлениями, что нужно быть «как все». Чисто советское выражение – «будь как все», как оно меня злило! Витя ошеломленно отодвинулся от меня, ничего не ответил, даже не сделал замечание о злобной грубости моих выражений, но, кажется, он мне не поверил, по тем временам это было слишком нелепое предположение – «вибратор!» что за чушь! Больше