«Скромнее надо быть». Что значит «скромнее»? Одеваться во все серенькое, немаркенькое, незаметное? Нет! Не хочу! Не надо!

Мне нравились и нравятся наряды, иногда экстравагантные и неожиданно опережающие моду. А вот скромность – понятие относительное, надо просто уверенно носить самые авангардные вещи, а для этого нужно быть уверенной в себе. Что бы ни утверждали строгие пропагандисты-моралисты насчёт «содержания», которое важнее «формы», все-таки сначала заметят «форму», как в старой умной пословице «встречают по одёжке»… А там уж видно будет, соответствует ли одно другому. В некоторых жизненных ситуациях как раз важно, чтобы сначала заметили, а там уж демонстрируй, что желаешь. А то без нужной формы, но со своим богатым содержанием будешь стоять в сторонке и не «питюкать».

В принципе, я и была самой обыкновенной «как все», но замотанной женщиной и просто не имела времени обсуждать такие волнующие и занимательные темы как американская новинка. Нет, правда интересная, хотя я тоже не верила в подобную нелепость, как электрический…, но будь у меня побольше свободного времени, поговорила бы и обсудила такую животрепещущую тему, такую «нелепость», с удовольствием, а вдруг действительно существует! Обычно я не придавала особого значения сплетням и слухам, только если это не было что-нибудь из ряда вон выходящее, ну, например, вот такое, «о механическом члене». Какая из женщин не заинтересуется подобным феноменом?!

И потом, наверное, я – эгоистка, т.к. мелкие подробности жизни знакомых меня занимают мало. Особенно меня донимают люди, считающие, что, показывая домашний фотоальбом, они развлекают гостя. У меня начинает сводить скулы от внутренней зевоты, когда хозяин, а чаще всего хозяйка, с умилением говорят: «А это вот Сашеньке-Машеньке-Дашеньке полгодика, а вот уже два, а вот мы на Кавказе, а здесь я в детстве, правда, очаровашка? (О! Да, да, прелесть!). А вот это…смотрите, смотрите… Сашенька в ванночке, вот Дашенька на горшочке, а это двоюродная сестра тети сводного брата моего мужа от третьего брака…» Учитывая, что для меня самым лучшим отдыхом было чтение занимательной книжки – а время для этого упоительного занятия нужно было выкраивать -, я редко вслушивалась в гарнизонные новости. Потом, слава Богу, я работала, потом параллельно ещё и училась, мой муж был буквально помешан на соблюдении режима питания, уже была маленькая Алёна – у меня действительно не оставалось времени на бессмысленное перемывание чужого белья, свое бы вовремя простирнуть! Не то, что я не хотела общаться с гарнизонной общиной, с женщинами. Я как раз часто разговаривала с Марией Тимофеевной Прокшиной, её муж капитан Игорь Николаевич тоже работал в Доме офицеров, и мы с ним вместе «несли культуру в массы», с Машей Барлиной да и с другими, но обсуждать «кто, что, с кем, когда и каким образом» мне просто не доставляло удовольствия.

А еще мой муж всегда говорил-требовал, чтобы я «не умничала», он имел в виду юмор. Я, например, и над собой могу с удовольствием посмеяться и над другим подтрунить. Но, моя манера шутить может не всем понравиться, это правда, потому что мои комментарии мне-то кажутся забавным, но они никогда не бывают злыми или циничными, и, как мне кажется, никого не должны обижать, т.к. я подобным образом иронизирую также и по поводу своей личности. Это действительно шутки! Никакого мрачного или ядовитого сарказма, только ирония – это ведь уже веселее… Другое дело, если у человека отсутствует чувство юмора и присутствует комплекс самоутверждения, тогда он совершенно безобидную шутку может воспринять как оскорбление. Ну, тогда это его проблемы. А в гарнизонах и шутки были армейскими и темы для разговоров были одинаковыми. Однообразие и скуку своей жизни люди восполняли перемалыванием всяческих мелких событий и дрязг.

Разжевывались самые нелепые слухи и новости, долетавшие до нашего глухого уголка. В основном же обсуждались местные новости: кто получил новое звание или получит, что купила мать-командирша и где именно, кто сшил новое платье и идет ли оно ей или как корове седло (чаще приходили к последнему выводу), кто на кого многозначительно посмотрел, кто с кем переспал или собирается… Заторможенность мысли, пошлые шутки, недаром они называются «армейские», старые и часто скабрезные анекдоты, иногда даже не договаривавшиеся до конца по причине узнавания с первых фраз. Меня на подобные эскапады не тянуло… Ну, скучно и плохо, очень плохо и очень скучно! В закрытых коллективах часто возникает возможность увязнуть в большой и тягучей скуке и совершению нелепых поступков от этой же скуки, обычно самых низменных и бессовестных. Именно бытие определяет сознание! Постепенно накапливалась усталая досада, что время проходит таким бездарным образом.

Конечно, это случилось не сразу: новые впечатления от самого замужества, интерес обустройства, новые места, как ни говори, радостное событие – рождение ребенка, но к пятому году жизни в гарнизоне я уже ясно понимала, насколько рутинная здесь жизнь и ничего нового в сущности мне не светит, если только не переезд в новый гарнизон, а ведь там то же самое… Сколько же я еще смогу сопротивляться этому болоту? Пока понимаю, пока молода, пока есть работа и я постоянно занята? А потом? Становилось неуютно, я считала, что преувеличиваю и отгоняла подобные мысли усилием воли.

Почему-то все считали и считают меня сильной и волевой женщиной. Они ошибаются. Мне просто часто приходилось вопреки себе, собственному характеру, принимать решения, разруливать какие-то жизненные ситуации быта, здоровья, работы, учебы и т.д. Но как мне хотелось, чтобы это за меня сделал глава семьи! Чтобы я почувствовала себя «ЗА МУЖЕМ», «за каменной стеной», хотелось быть слабой и беззащитной. Ни фигашеньки! То «будь как все», то требуют от тебя чисто мужских поступков и обязанностей.

Вот и возникали недоразумения, и я всё чаще решала возникающие проблемы самостоятельно, а если ошибалась, то получала по первое число. Как результат: чтобы избежать конфликтов в семье, стала понимать, что лучше не делиться с мужем ни успехами, ни неуспехами.

Виктору, впрочем, было не до бытовых проблем. Он был по горло занят и своими воинскими обязанностями инженера-ракетчика, и, как и все офицеры, часто находился сутками «на точке» – на непосредственном дежурстве на командном пункте возле ракет. В один из таких моментов приехали штабные из округа для перевода нескольких офицеров в другую часть, в распределение группы Советских войск за рубежом, в частности, в Венгрию. Эта была голубая мечта каждой семьи военнослужащих – попасть в страны демократического лагеря! Штабные назвали фамилию Курьянова, как единственного офицера с