десять долгих минут, а я нигде не вижу ни Пентхаусмена, ни его коллег. Но я уверена, они где-то рядом и просто очень хорошо скрываются, потому что их миссия, вне всякого сомнения, — отслеживать, куда я иду, в надежде, что я возвращаюсь в конспиративную квартиру, где хранятся все данные. Вся эта болтология между Тимом Котоном и Эл Рэ насчёт завтрашней встречи в «КоКо» как юрист с юристами ничего не значит. Никто не даст мне передышки.

Смотрю на время на табло. Прошло двенадцать минут. Нервно нарезаю круги, чтобы увидеть все двери вокруг станции. И наконец вот они. Впереди, у входа со стороны трассы рядом с книжной лавкой. Их точно нельзя пропустить. Я ещё раз мысленно благодарю Паркола за коробку с костюмами.

Лена оделась как монахиня в полном облачении. За спиной у неё рюкзак, набитый, как я надеюсь, сменной одеждой. Брэд одет, как Брэд, в свои любимые брюки цвета хаки и белую рубашку, но дополнил образ цилиндром высотой в два фута. Самера пятится поодаль, спрятавшись в тени книжной лавки, и на ней не надето ничего выдающегося. Я понимаю, почему она пошла на такой риск: видимо, никто до сих пор не знает, что она в команде. Нам необходима как она сама, так и её журналистское удостоверение, потому что, даже если Генри сможет использовать свое положение, чтобы получить доступ к древним архивным файлам, нам могут потребоваться документы пресс-службы, чтобы сделать подходящие копии с помощью мощных копировальных аппаратов, не тех базовых и стандартных, какими владеет Тенкилл. В Нью-Йорке у нас не будет ни свободной минуты. Впрочем, возможно, я подготовилась слишком сильно. Возможно, даже настолько, что не уменьшила, а увеличила риск.

Я размахиваю руками, чтобы Брэд и Лена меня увидели. Они приближаются.

— Мило, — говорю я, когда они доходят до меня. Рыбачка, монахиня и джентльмен в цилиндре. На деюсь, Самеру так никто и не заметит. Мы с Леной и Брэдом плечом к плечу стоим между ларьком с пончиками, куда тянется очередь человек в двадцать, и станционным пабом, отгороженным декоративным железным забором. Впереди маячит значок приближающегося поезда. Подняв голову, я вижу, что следующий поезд в Нью-Йорк отходит через полчаса, но необходимо забронировать и оплатить места заранее, так что нужно купить билеты на вокзале, а не надеяться, что мы сможем сделать это онлайн, уже сев в поезд. Я звоню Самере на мобильный.

— Можешь купить четыре билета до Нью-Йорка? Нам нужны имена, связанные с моим анонимным ООО.

— Лена уже дала мне карточку ООО и назвала несколько имён. Если им понадобится подтверждение покупателя, то и моё имя сойдёт, — говорит она и идет вдоль боковой стены от книжной лавки к углу кассы, где продаются билеты. Вот тогда я и замечаю ещё нескольких Менов у билетных автоматов самообслуживания перед дверьми к окнам полного обслуживания. Самера незаметно проскальзывает за ними. Я опредёленно собой не владею, но изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие.

Мужчины, кажется, оглядываются по сторонам, учитывая, что их головы вертятся. Глаз не видно за солнцезащитными очками. Жалкий камуфляж. Очевидно, они нас видели. Не могли не видеть. На этот раз они одеты не в чёрное с ног до головы — на всех троих брюки цвета хаки с очень прямыми стрелками и тёмно-синие рубашки-поло, которые, как я полагаю, они взяли в какой-нибудь раздевалке, где собираются городские мерзавцы, потому что у таких мерзавцев должна быть где-то общая раздевалка, грязная и лишённая всякой привлекательности. Они выглядят как Кены. От их ушей к рубашкам тянутся те же провода. И я не сомневаюсь, что Пентхаусмен где-то позади нас и даёт Кенам указания.

— Не смотрите туда. У нас компания. У автоматов с билетами, — говорю я, глядя прямо перед собой, на знак поезда.

— Чёрт, — бормочет Лена.

— Но это может быть и хорошо.

— Верно, — язвительно отвечает Лена.

— Надо отвлечь этих приятелей и избавиться от них. И у меня есть план.

Я собираюсь сказать Брэду, чтобы он укрылся в аптеке у главного входа позади нас, но перед нами выскакивает мужчина, закрывая нам вид на людей, сидящих за столами под доской. Он пьян, весел и едва стоит на ногах — видимо, выкатился из паба, в котором торчал с самого открытия, с одиннадцати часов. Сейчас около полудня. Его щеки разрумянились, круглый нос покраснел, от него разит пивом «Сэмюэл Адамс». Нацепив красный костюм и белую бороду, он мог бы отлично сойти за Санту.

— Эй, я вам щас анекдот расскажу, — говорит он гулким голосом с сильным бостонским акцентом, смотрит на меня, обеими чуть дрожащими руками обводит моё тело в воздухе и говорит: — Рыбак, — и, тем же жестом очертив фигуру Лены, — монашка, — и глядя на Брэда, помолчав какое-то время, резко мотает головой так, что она едва не отрывается, заканчивает: — И Багз Банни заходят в бар.

Не знаю, в чём соль этого анекдота, но Лена хихикает, что, учитывая обстоятельства и её беспокойство из-за Парка, скорее всего, нервное. Так или иначе, с помощью этого громкого пьяного типа, голос которого звучит как мегафон в акустике объемного звука этого вокзала, мы, безусловно, устроили всем бесплатное развлечение. На нас смотрят люди на стульях под табличкой, люди за столиками в пабе, люди в очереди за пончиками. И что немаловажно, Кены у автоматов — тоже.

Я оглядываюсь и вижу, что Самера с билетами в руках идёт к газетному киоску. Я пихаю локтем Лену и бормочу сквозь зубы:

— Второй уровень. Брэд, иди в аптеку и постарайся, чтобы никто не прилип к твоей заднице. Если прилипнет, избавься от него и от шляпы тоже. Я так понимаю, под этой белой рубашкой у тебя ещё одна, другого цвета?

— Да. Всё понял. — Брэд быстро уходит. Как я и полагала, Кены не сдвинулись с места, потому что им поручено выслеживать меня и Лену. Я понятия не имею, следит ли за Брэдом ещё кто-нибудь, но скорее всего, да. Летом я недооценила Брэда, и я оказалась неправа. Думаю, он это понял, учитывая его экспертную проверку меня в моём собственном кабинете, его маневры, спасшие нам жизнь в переулке Ньюбери, и тот факт, что он сумел украсть жёсткий диск из запертого сейфа. Нам опасно разлучаться, хотя в то же время полезно — так внимание этих типов рассеется.

Я уже собираюсь тащить Лену туда, куда нам нужно, когда шутник открывает глаза.

— Рыбак, — шатаясь, бормочет он, указывая то на меня, то на Лену, — и монашка …

Полицейский хлопает