Мы поднялись на второй этаж, и едва мы переступили порог, как мне показалось, что я попала в желудок механического чудовища, которое урчит переплетениями труб, щелкает шестеренками и трещит огромными, с два кулака, лампами со светящимися кристаллами внутри. То тут, то там зияли пустоты — самое ценное артефакторы уже упаковали.

Третий мэтр стоял к нам спиной и что-то бормотал. Джанин окликнула его:

— Маврик, за нами приехали!

Ее слова не возымели никакого эффекта.

— Маврикий!

Мэтр, наконец, обернулся, поднял гогглы на лоб и неприязненно осмотрел нас:

— Хиловатые грузчики. — И повысив голос, дабы придать ему грозности, едва ли не взвизгнул: — Если уроните что-нибудь, я за себя не ручаюсь!

— Мэтр Маврикий, в нашу задачу входит вывезти вас отсюда и предотвратить возможные неприятности. Грузить нас не нанимали.

Я заметила, как дрогнул уголок губ Джанин.

Мэтр Маврикий содрал с себя халат и гогглы, швырнул одежду в сторону и крикнул:

— Я говорил, что это дурная идея! Джанин, отправь их прочь. Останемся здесь, сделаем еще защитников, никто к нам не сунется.

Я отметила про себя, что несмотря на все старания Алоиса выглядеть главным, заправляет троицей вовсе не он.

— Маврикий, если ты желаешь остаться, воля твоя, — устало ответила Джанин. Судя по всему, этот спор они вели не в первый раз. — Но оборудование мы забираем с собой, поскольку оно записано на мое имя.

Мэтр ничего не ответил, обошел нас по широкой дуге, лавируя между полупустыми столами, и загрохотал вниз по металлической лестнице.

— Мэтресса, мы впечатлены лабораторией, — искренне ответила я, кивнув на остальных, которые разбрелись по большой круглой комнате и рассматривали механизмы, — но мне бы хотелось увидеть ящики, чтобы оценить, сможем ли мы погрузить все в наш мобиль и вывезти сразу.

— О, за это не волнуйтесь! — просияла улыбкой Джанин. — Это здание было вторым, которое мы построили для наших нужд. Первый год мы ютились в старом селянском домике, а для лаборатории сделали нечто вроде флигеля. Мы и после использовали его для некоторых экспериментов, но флигель столь мал, что его удалось поставить на движущуюся платформу. Все, что мы собираемся взять с собой, мы сложили внутри. Вы подцепите платформу к мобилю, и не придется ничего перегружать! В мобиль мы отнесем лишь свои вещи и несколько самых ценных ящиков.

У меня появилось весьма недоброе предчувствие.

Джанин подвела меня к окну. Я едва не застонала. То, что я приняла за водонапорную башню, оказалось верхушкой невообразимого строения. Да, действительно, на колесной платформе, имеющей отдаленное сходство с мобилем, стоял флигель в два этажа. Наверное, артефакторам было очень скучно здесь, в глуши, потому что выглядел этот флигель как сказочный домик — с одной стороны. С другой к нему прилепилась уродливая конструкция из металлического цилиндра и венчающей его круглой крыши, которую я приняла за водонапорную башню. Но главное, главное, все вместе было вдвое выше Стрекозы.

— Джанин, это… — я откашлялась, — это потрясающе, но сквозь лес оно не проедет.

— Не беспокойтесь, Цинтия, я лично вымеряла просеку.

— Кхм… Вы доходили до поворота?

— Нет. Зачем? Если я гуляю по лесу, то не по дороге.

— Мы ехали по широкой просеке последние четверть часа, повернув сюда с узкого проселка. То, что ветки задевали за бока нашего мобиля, не страшно. Он, пожалуй, такой же ширины, как ваш флигель. Но деревья смыкаются едва ли не над самой крышей, а порой мобиль сдвигал висящие ветви в сторону. Ваша конструкция слишком высокая, чтобы проехать до тракта. Кроме того, обычно мобиль едет довольно быстро, и либо мы будем ползти со скоростью селянского обоза, либо ваше строение опрокинется.

Мне было жаль расстраивать артефакторов, но эта оторванность от практических сторон жизни была так некстати.

Глава 20

Мы нашли мэтров на веранде, яростно споривших. Я взяла на себя нелегкую миссию донести неприятные новости до Алоиса и Маврикия. Последний и так меня невзлюбил, а после разъяснений разразился ругательствами, половины из которых я не поняла — похоже, он приспособил под выражение чувств разнообразные научные термины. Что такое, скажите на милость, изоляция пробитая? А тиристор дефективный? Я побывала и тем, и другим, и еще полудюжиной непонятных сущностей, пока Маврикий не исчерпал их запас и не махнул рукой:

— Два дня! Нам нужно два дня, чтоб восстановить хотя бы одного самого простого “строителя”, снять второй этаж и перегрузить… — тут его голос дрогнул, — хотя бы самое ценное на первый! Два и ни часом меньше!

— Согласились бы полгода назад, собрались бы спокойно, — проворчало Лавронсо, когда мы отошли.

— Погоди, — остановила я его. — Им предлагали переехать полгода назад?

— Ну да. Тогда отказались, а тут вдруг согласились, сами написали письмо, мол, если еще приглашаете, мы ваши.

— Лавронсо, — глухо прорычала я, стараясь не выдавать окружающим ярость. — Я должна была узнать об этом сразу, как получили задание. Тогда мы летели бы сюда вчера с раннего утра и без остановок, а может статься, еще ваших дварфов прихватили бы, чтоб побыстрей собрать в дорогу эту артефактную братию.

— Не поняло, — призналось дварфо.

— Из-за чего они могли внезапно согласиться на переезд?

— Хм. Думаешь, бандюганы за ними уже приходили? Тогда где они? Почему оставили списываться с Халцедонами и дали время убежать? Что-то здесь не то.

— Не то. Я сейчас выясню, что именно.

Я вернулась к Джанин и попросила отойти со мной для разговора. Мы вернулись в лабораторию, обошли холодильный шкаф и сели за обеденный стол. Я спросила напрямую:

— Мэтресса, к вам приходили бандиты и потребовали перейти под их протекцию, не так ли?

Джанин виновато посмотрела на меня:

— Как вы догадались?

— Вы внезапно приняли предложение Халцедонов, хоть и отвергли его всего полгода назад. Что-то вас испугало так, что вы готовы бросить устроенное место и переехать к дварфам. Из наших прошлых приключений я знаю, что расположение лаборатории попало к бандитам. Вывод очевиден. Но мне интересно, что случилось потом. Судя по тому, что вам удалось передать со своим другом письмо, за хутором никто не наблюдает, и это странно.

— У нас есть “защитники”. Они справились с бандитами, — лицо Джанин приобрело