Когда пришел домой и пересчитал, не поверил и пересчитал снова. Но нет – действительно двести тысяч рандов.

И да, прямо там, на первой встрече, неизвестный сказал:

– Я буду твоим куратором. Не бойся, ты не один с нами сотрудничаешь, и, если возникнет необходимость узнать, кто перед тобой – наш человек или посторонний, скажи ему следующую фразу: «У нас на редкость скверная погода». Если свой, он ответит: «Да и у нас она не лучше. Сезон такой».

– Да и у нас она не лучше. Сезон такой, – произнес генерал Спок.

Рэдмор настолько удивился, услышав отзыв на свой пароль, что тряхнул головой и переспросил:

– Что, сэр?

– Что слышал. Жду завтра твой отчет.

На этом связь прервалась, и Рэдмор положил погасшую трубку на тумбочку, а потом опустился на край кровати.

– Ты потел, как какое-нибудь животное. Просто отвратительно, – съязвила супруга.

– Запотеешь тут, – обронил Рэдмор и провел ладонью по лицу.

– Как ты мог, Стивен, а? Как ты мог, я тебя спрашиваю?! – крикнула супруга и ткнула Рэдмора пальцем в спину. Между прочим, больно.

– Я же тебе сказал, это просто машина. Инструмент.

– Инструмент для удовлетворения похоти!..

– Ну и что? У тебя в шкафу тоже полно всяких игрушек.

– Игрушки это… Это другое! А у тебя, можно сказать, другая женщина!

– Она просто робот. Да, если тебе так нравится называть – инструмент для удовлетворения похоти. Пусть так.

– Да вот и не так! Вот и не так! – снова разъярилась супруга и опять ткнула Рэдмора в спину. – Ты сказал ей: «Я люблю тебя»!

– Я был пьян, Ева! – воскликнул Рэдмор и вскочил, уворачиваясь от очередного болезненного тычка.

– Немедленно открой мне ящик, и я располосую эту тварь ножом! – потребовала супруга, надвигаясь на Рэдмора с таким видом, будто собиралась разделать именно его.

«Дать бы ей сейчас в рожу», – подумал Рэдмор, представляя, как Ева летит через кровать, скользя по шелковым простыням, потом бьется о стену и остается там в углу. Он настолько явственно представил эту картину, что Ева заметила кровожадное выражение его лица.

– Что за ужасы приходят тебе на ум? – уточнила она, останавливаясь.

– Прибить тебя захотелось, – усмехнулся Рэдмор.

– Маньяк. Этого и следовало ожидать после этих твоих страстей с… куклой.

Ева отступила, но в глазах ее горел огонь ненависти.

– Думаешь, я не знаю, что ты крутишь какие-то незаконные делишки? Знаю! И про стенной сейф за шкафом знаю! И я напишу на тебя донос, если ты…

– Не напишешь, – сказал Рэдмор, садясь на кровать. – У тебя «рейв-лорд» последней модели и мастерская сувениров, купленная на неизвестно какие доходы. Если меня возьмут – пойдешь как подельница. Я потащу тебя с собой.

Немного подумав, она тоже села.

– Но я пошутила!

– Я знаю, дорогая, поэтому я тоже пошутил. И давай уже спать, у меня завтра с самого утра полно работы. Все, гаси свет.

Прошла всего неделя с начала тренировок, а Донован сумел дотянуться до четвертого уровня.

Он и сам удивился, когда свалил монстра с подбритыми висками, хотя тот двигался, как машина-молния, и Донован лишь позднее смог в полной мере подивиться своим запредельным реакциям.

Монстр свалился, и автоматика выбросила Донована из тренировочной игры, среагировав на параметры его организма.

Рядом оказалась Мелани и помогла, когда Донован стягивал костюм.

Во рту был привкус крови, а перед глазами мельтешили черные точки, однако Донован был счастлив, ведь он не только побеждал в тренировочных боях, он наращивал силу с удивительной скоростью.

– Слушай, у тебя мышцы растут, как под инъекциями турбослима… – заметила ему Мелани как-то вечером, когда опять осталась у него на ночь.

– Это плохо?

– Турбослим – сиюминутный выигрыш за счет здоровья в будущем. Допинг он и есть допинг. Надо будет перевести тебя на следующий уровень спецпитания. Тебе нужна спортивная диета.

– Ты в этом разбираешься?

– Ты прикалываешься? Да я единственная, кто разбирается в этом по-настоящему. Было время на заре юности, когда я сама жрала это спортпитание, эти мерзкие витаминные кубики, и турбослим тоже.

– Я и сам замечаю, что делаю успехи как-то слишком быстро, что ли. Прогресс дается мне нелегко, но все же слишком быстро.

– Возможно, ты просто возвращаешь прежнюю форму, – предположила Мелани, поглаживая плечо Донована. – То, что ты не помнишь чего-то, не означает, что этого не было.

– Другого объяснения я пока не вижу, – сказал он тогда.

И вот теперь он, переводя дух, был совершенно уверен, что всего лишь возвращается к былой форме, иначе объяснить его успехи в тренировочных боях было невозможно.

После тренировки он принял душ и, немного отдохнув, отправился в галерею, где у него был тир.

Теперь он стрелял не хаотично, а по строго определенной схеме. Делал «двойки», «тройки», «диагонали». И он не мог сказать, откуда взялись эти термины и каким образом он узнал про все эти упражнения. Однако стрельба доставляла Доновану какое-то особенное удовольствие, упражнениями в тире он как бы завершал ежедневный тренировочный цикл.

Мелани снова осталась, и снова у них был секс, а наутро Донован ее уже не увидел. Согласно расписанию, она приходила к двум часам дня.

Мелани много чего повидала в своей недолгой жизни и вынесла главный урок – не навязываться. Тогда и оскорблений не будет, и связь, если что, разорвется без последствий.

В свою очередь Донован был благодарен Мелани за ее тактичную политику. А еще за профессионализм, за помощь – накануне она заявила, что во время сеансов массажа обнаружила на теле Донована следы от давнишних ранений.

– Когда твои мышцы были в низком тонусе, заметить это было трудно, а теперь, когда ты каждый день даешь себе такие нагрузки, стали заметны места давнишних хирургических операций.

– Ты чувствуешь рубцы или неровности? – уточнил Донован, невольно поглаживая правое плечо, которое у него, случалось, беспричинно побаливало.

– Нет. Наверное, тебя штопали высокопрофессиональные специалисты и на хорошем оборудовании. Но места «склеек» почувствовать можно.

– Любой массажист определит? – улыбнулся Донован.

– Не любой. Только хороший.

Донован вздохнул. В том, какой профессией он владел в забытой жизни, сомневаться уже не приходилось. Помимо, что называется, осязаемых фактов вроде тренировочного костюма, пистолета, следов ранений, на понимание того, кем он был раньше, Донована наталкивали сны – в основном бессюжетные видения, где он куда-то бежал с оружием или стрелял в кого-то, а кто-то стрелял в него. Где это было? Когда? Во сне он использовал калибр местных патронов, автоматика знакомого пистолета работала четко, значит, прошлая жизнь его проходила где-то недалеко. Но это были только предположения.