– Да. Но сейчас не готова разговаривать с незнакомцами, – пробормотала она, усаживаясь на диван. Длинная юбка мерцающей волной лежала на ковре.

Матвею взгляд постороннего тоже очень не понравился, но он решил, что подумает об этом позже.

– Что ж, – начал он, чтобы отвлечь ее, – мне кажется, у тебя есть задатки дизайнера.

Это была наполовину шутка, но она сразу помрачнела.

– Я не умею ничего создавать. Это просто воспоминания, рассказы моделей и модельеров. Последние и после смерти продолжают творить, черпая вдохновение друг у друга. Вот это платье создала госпожа Аралова.

– Тебе ничто не мешает попробовать, – мягко ответил он, добавив этот факт в список тех, которые нужно принять как данность, – раз ты хочешь остаться.

Фаина склонила голову набок, изучая его лицо, и он понял, что разговор, который он по малодушию откладывал со вчерашнего вечера, вот-вот начнется.

– Что-то произошло в ночь того Бала, – сказала она, пристально глядя ему в глаза. – Я не ощущала подобного с…

– Молний? – подсказал Матвей, заметив, как она сжала кулаки.

– Да, – выдохнула Фаина и поджала под себя ноги, словно пол неожиданно похолодел. – Я до сих пор их чувствую, стоит только подумать. Это не человеческая боль, а воспоминания о ней. Но от этого не становится легче. Мне еще никогда не было так больно.

Снова молнии, снова загадки… Матвей оставил пакеты и подошел, чтобы сесть рядом. Ее пышная юбка немедленно сузилась, освобождая для него место. Фаина приподняла голову, и мысленно он перенесся в день полнолуния, когда поцеловал ее, следуя их общему желанию и еще не зная, к чему это приведет. Сейчас он сказал, не выдавая поднявшегося внутри волнения:

– Я все еще не очень хорошо понимаю законы твоей жизни. Не уверен даже, было ли случайностью то, что мое желание совпало с возвращением столь ужасных воспоминаний. Но, пока тебе не станет лучше и мы не поймем, в чем дело, ты можешь оставаться здесь. Ты сказала, тебе некуда идти. Грозы могут повториться, а, судя по всему, именно они и являются для тебя триггером. Я живу один, места хватит нам обоим. Гости тут не бывают, если не считать курьеров, но их тебе видеть необязательно. И, надеюсь, напоминания о моей работе не причинят тебе неудобств, – напоследок добавил он.

В прошлом ему уже говорили, что стоявший на видном месте и лицом обложкой «Атлас анатомии человека» Синельникова создавал мрачную атмосферу, но Матвей отказывался искать ему другое место. Это был подарок его родителей на шестнадцатилетие. Не собирался он избавляться и от висевших на стене копий анатомических рисунков Леонардо да Винчи, которые распечатал еще школьником.

– Спасибо тебе, Матвей, – сказала Фаина. Голоса мягче он у нее еще не слышал. – Это очень великодушно с твоей стороны. Я бы и правда хотела остаться, если не причиню тебе неудобств.

– Я очень удачно выбрал дни для отпуска. Никаких особенных планов у меня не было, – добавил Матвей, заметив беспокойство в ее взгляде. – Меня, можно сказать, отправили туда насильно. И я хочу помочь тебе, – искренне сказал он, – но пока не понимаю как. Я не психолог и даже не знаю, подошли бы тебе обычные методы лечения.

Фаина вернула себе фиолетовое платье и накрыла плечи пледом.

– В основе выздоровления лежит чувство безопасности. Именно так я чувствую себя здесь, – призналась она. – Лучше, чем где-либо еще.

Матвей улыбнулся, надеясь, что смущение не отражается на его лице.

– Рад это слышать.

– Я не сплю, – продолжила Фаина, – поэтому, если вдруг ты собирался предложить мне свою комнату, как джентльмен, не стоит. Мне очень удобно. – Она опустила руку на подлокотник дивана.

– Тогда ночью ты… – Он помедлил, подбирая слова.

– Просто думала о том, где нахожусь.

Из уст любого другого человека это звучало бы игриво. Фаина всегда была обезоруживающе искренна, и это вызывало в Матвее нечто большее, чем просто восхищение.

– Значит, ты не чувствуешь голода, любишь чай, и тебе достаточно места на моем диване. И даже вещей и кота с собой нет. Ты просто идеальная соседка по маленькой квартире, – с улыбкой сказал он. Фаина посмотрела на него с удивлением.

– Ты необыкновенный человек.

– Ты уже говорила это.

Ее взгляд смягчился. Чувствуя подозрительный жар в районе шеи, Матвей поспешно бросил взгляд на часы на стене и вернулся на кухню.

– А что ты имеешь против котов? – спросила Фаина ему в спину.

– Я лично ничего – к слову пришлось. Мой коллега рассказывал, что они с девушкой съехались и решили завести одного, но тот капризничал и периодически гадил им в обувь. Он до сих пор гадает, что это было – стресс, месть, предупреждение или все вместе. Подробностей не знаю, но спустя месяц с ним остался только кот. А начиналось все идеально, – пожал плечами Матвей.

– Удивительная вещь любовь, – помолчав, сказала Фаина. – Кто-то бежит от нее, кто-то пытается сберечь во что бы то ни стало и готов свернуть горы, а другие бросают, едва что-то идет не по плану, не оставляя шанса набрать силу. По самым разным причинам.

Матвей подумал об огромном количестве свиданий, которые, по словам его коллег, они устроили благодаря онлайн-знакомствам за последние годы. У него сложилось впечатление, что сейчас многим стало легче отпускать любовь. Веришь, что всегда можно найти еще кого-то, лучше, красивее, более понимающего или умного, даже на другом конце света благодаря интернету. Оттого и терять, что есть, не так страшно. Себя он причислил к группе, которую Фаина не назвала, – тех, кто никого не искал и ничего не ждал.

Лежавший на столе телефон издал короткую трель, прислав напоминание.

– Чуть не забыл об уроке, – по привычке пробормотал Матвей себе под нос, вытаскивая из пакетов хлеб и стопки контейнеров с готовой едой. Когда-то он готовил себе самые простые блюда, но потом понял, что куда легче получать на дом полноценное меню каждые несколько дней.

– Ты учишься? – спросила Фаина.

– Да, у меня онлайн-уроки английского дважды в неделю. С медицинским все хорошо, а вот разговорного не хватает. Позже хочу заняться немецким. В прошлом месяце заведующий ездил в Берлин на конференцию и привез оттуда несколько книг, которые мне хотелось бы прочитать. И, если уж все сложится совсем удачно, однажды начну учить японский…

Он осекся, сообразив, что Фаине вряд ли были интересны такие подробности о его жизни. Она пришла к нему, потому что искала помощи для себя, вот и все.

– Только немецкий и японский? – спросила она, опровергая его предположение.

– Если хватит сил и времени, – кивнул он. – К сожалению, не все можно описать на латыни. Ты, разумеется,