Ветра почти не было. Лес стоял молчаливый и равнодушный. Он шел своей дорогой, жил своей судьбой, и ему не было дела до игр двуногих млекопитающих, случайно запутавшихся между его ног. Неподвижность воздуха изредка нарушал лист дерева, мелькнувший на своем пути вниз, да легкое шевеление крон. Лето закончилось. Не было видно птиц, куда-то делись ранее вездесущие насекомые, которых Антон по городской привычке до сих пор страшно боялся.

Напарники изредка переглядывались, Михаил крутил головой как локатор, Антон большей частью следил за направлением, откуда ему послышались чужие звуки. Маленькая веточка стукнула парня по плечу — Михаил набросил на себя накидку, которая помогала им скрываться от инфракрасных камер дронов, и теперь требовал, чтобы тот сделал так же. Антон послушался, и только успел развернуть тонюсенький плащик — как вдалеке отчетливо услышал голос человека — тот буркнул и пропал.

Потянулись тягучие, натянутые напряжением секунды, оборвавшиеся отчетливым движением за деревьями. Что-то мелькнуло. Еще мгновение — и опять неуловимое движение между стволов. Щелчок треснувшей ветки. Антон увидел силуэт человека в камуфляже с узнаваемым шлемом защитного костюма. Он сам был из города, и он не обманывался кажущейся неуклюжестью пришельца — микрофоны специального костюма чутко слушают лес, показания многочисленных датчиков тут же отображаются на внутреннем интерфейсе. Этот человек, закутавшийся в свою защиту, опаснее любого Чингачгука. Вновь послышался короткий глухой голос, доносящийся сквозь костюм, — было похоже, что человек отдавал команды. Рука силуэта сжимала короткое оружие, напоминающее то, что было у Михаила.

Справа несколько раз треснуло, Антон повернул голову — и увидел еще одного преследователя, осторожно пробирающегося в их направлении. Он, похоже, не видел беглецов, но шел прямо на то место, где они укрылись, и рано или поздно должен был их обнаружить.

Антон обернулся к Михаилу — тот уже заметил нового персонажа и, вжавшись в траву, делал знаки, которые электрик решительно отказывался понимать. Напарник уже успел бесшумно разложить приклад на своем оружии, прижал его к плечу, наставив в сторону первого преследователя, и явно требовал от Антона сделать то же самое — взять на мушку второго, мелькающего среди стволов и подлеска, но продолжающего уверенно приближаться. Зачем целиться в человека, если ты не собираешься стрелять?

Несмотря на только что пережитое потрясение от того, что его пытались убить, мысль, что надо, возможно, убивать самому, не хотела селиться в его голове. Антон растерянно повернулся, медленно сместился так, чтобы было удобнее контролировать бредущего человека, и, подняв карабин, удобно устроил его на изгибе корня. Попытался прицелиться, но даже задранная на лоб маска мешала, и он с непонятно откуда взявшейся злобой сбросил ее.

В прицеле медленно брел ничего не подозревающий городской — в камуфляжном защитном костюме, с автоматом в одной руке и непонятным прибором в другой, которым он водил перед собой, при этом направляя его почему-то на землю, а не на пространство впереди.

Сзади что-то прошипел, как змея, Михаил. Антон не понял его, но сообразил, что карабин без патрона в стволе, да еще и стоящий на предохранителе — тяжелая неуклюжая дубина, и не более того. Он, стараясь делать все как можно тише, снял оружие с предохранителя и потянул затвор, не спуская глаз с приближающегося человека. Уже было видно, как в маске того поблескивал встроенный интерфейс, было слышно, как тихонько шипят клапаны климатической системы — видимо, преследователь недавно бежал, как и сами беглецы, и костюм честно пытался остудить перегретое тело хозяина. На мгновение Антону захотелось самому открыть ленту сообщений, проверить, отчего так долго молчат друзья, но руки, казалось, жили своей жизнью — они делали то, что считали нужным. Затвор, поначалу стронувшись, застрял, Антон налег на непокорную железяку, и та, рванувшись, оглушительно лязгнула.

Человек в прицеле застыл, подняв голову. Антону казалось, что он видит его лицо в поблескивающей маске шлема. Он сам замер, не дыша, и в следующую секунду преследователь, не глядя, уронил прибор, который до того держал в руке перед собой, и вскинул автомат, целясь в неподвижного парня. Если бы его спросили, почему он решил выстрелить, то он, вероятно, не смог бы ответить — он попросту ничего не решал. Карабин в руках подпрыгнул, разбуженный чудовищным ударом пороховых газов, тишина и покой леса были сметены этой силой, и вместо них между деревьями повис звенящий гул, сквозь который тускло хлопнули три одиночных выстрела за спиной — Михаил. Улетела на дно ложбины гильза, остро завоняло порохом. Человек, в которого стрелял Антон, отлетел спиной вперед и пропал из вида. Стоявший дальше преследователь, в которого стрелял напарник Антона, никуда не исчез — он ворочался, пытаясь заползти за ближайшее дерево, но было похоже, что без посторонней помощи ему это не удастся.

Антон оглянулся. Михаил, не делая попытки добить раненого, уже стоял, пригнувшись, на дне ложбины.

— Давай быстрей! — махнул он рукой парню и развернулся, собираясь уходить.

Две короткие очереди, сбивая листву высоко над их головами, прогнали всякое желание проверять результаты своей стрельбы и помогать раненым. Били из глубины леса ниже по склону, били наобум, вероятно, только чтобы спугнуть противника, не дать ему свободы действия. Но одновременно это было не очень профессионально — им дали понять, где они находятся. Более того, так как обозначил себя лишь один стрелок, с большой долей вероятности можно было предположить, что группа преследователей состояла всего из троих. Похоже на обыкновенный дозор, а значит, есть шанс уйти.

Они шли несколько часов, пока не стало темнеть. Больше они никого не встречали. Дронов или чего-то подобного тоже не было видно и слышно. Понятно, что высоко над облаками по-прежнему кружил летающий радар, но пока они в лесу, он им не помеха.

За долгие годы фактического отсутствия человека лес поглотил все останки его былого величия: заброшенные, заросшие дороги, разрушенные строения, тут и там торчащие из земли ржавые железяки непонятного назначения — все это теперь было частью леса — его безграничных владений. Шли, по настоянию Михаила, порознь, держась в пределах видимости. Поэтому в голове беглого электрика к исходу дня накопилась бездна неотложных вопросов.

Когда, несмотря на еще светлое небо, внизу окончательно стемнело, они поставили палатку прямо под стеной очередной развалины. Хорошо еще, что дождя не было, и не похоже, чтобы он собирался — к вечеру облачность истончилась и стала рваться пока еще некрупными прорехами.

Разогретый без огня сухой паек подарил долгожданное насыщение. Длинный день непрерывной ходьбы давал надежду на покой. Гудели хорошо поработавшие ноги. Антон, прихлебывая из пластикового пакета горячую бурду, похожую на компот, наконец обратился к тому, что его мучило:

— Дядь Миш! А почему они пытались нас убить?!

— Долгий разговор, Антон.

— Так мы вроде и не спешим.

Михаил ничего не ответил и долго молчал, устало откинувшись на спальнике, так что Антон решил, что тот уже не заговорит, когда он внезапно произнес: