— Я слышал, что в девятнадцатой роте есть ёж. — он поднял трубку и набрал номер. Ему ответил дневальный. Казак сделал строгий голос. — Алё, да, начальник медицинской службы, капитан Манаников, слушай сюда, по моим данным у вас есть ёж в казарме… да, смотри, есть подозрения, что у вашего ежа палочка тетриандоха. Эта инфекция может переходить на людей. Вы там все блевать будете. Передай старшему сейчас по роте мои слова… Да какой дежурный, кто-то из взводных или командир… а командир есть… иди и доложи, трубку можешь не вешать, скажи, что у вашего ежа палочка тетриандоха… да мне нахрен не надо с твоим командиром разговаривать, солдат, выполняй приказ… палочка те-три-ан-до-ха… — Казак убрал трубку от уха и заржал. В трубке послышался ор: «КАКАЯ НАХРЕН ПАЛОЧКА ТЕТРИАНДОХА?»

Дневальный вернулся и положил трубку, а Казак стал смеяться злобным смехом.

Из кабинета Каразина вышел начальник штаба. Он позвал за собой Алексея. Они вдвоём вышли в коридор и пошли к нему. Его рабочее место во многом отличалось от других. Оно делилось на две зоны. Одна была офисная, а другая больше похожа на квартиру. Внутри душевая кабинка. Большой телевизор. Диван. Но Алексею понравились фотографии на стене. В них запечатлены службы трёх поколений: его деда, отца и самого подполковника. Он их развесил по хронологии времени, будто одна жизнь, которая возрождается из раза в раз.

У него в кабинете стоял аквариум. Большой. Внутри замок. В нем жили разные рыбки. Подполковник сказал, что уезжает в командировку, а в его отсутсвие нужно кормить подводных жителей. Алексей заявил, что всё будет в лучшем виде. Он всегда помогал начальнику штаба. В благодарность он отдал ему ключи. Они были от чердака, который находился над штабом. Он подарил это место Алексею и намекнул, что Каразин о нем не знает.

Алексей поблагодарил подполковника и первом делом поднялся на этаж выше. Он вышел в темный коридор. Ушёл в глубь. На весь чердак шумел какой-то огромный генератор. Алексей погружался в темноту. Вдоль протягивалась труба. В некоторых местах она протекала, и капли мерно падали на пол. Алексей нашёл нужную дверь и открыл ее. Это было пустое место с хламом, с маленькими окошками, с видом на красивые крыши Тульской.

Комната была размером в пятнадцать квадратных метров. Алексей побежал за Славой. Они оба стояли и думали только об одном — сделать из этого места жилую комнату. После каждого рабочего дня они задерживались и обустраивали помещение. Накрыли пол линолеумом. Казак принёс старый ковёр. Притащили два дивана. Нашли столик. Собрали шкаф. Всё это они ночью таскали на чердак, а Артём утром удалял записи с камер.

Очень быстро эта комната обжилась. И что самое удобное — она была прямо над их кабинетом. А когда Казаку удалось провести электричество, то они совсем в ней зажили. Они больше не ходили в столовую или ещё куда-либо в своём военном городке. На какое-то время они исчезали, и никто не знал, где они.

В комнате стали складировать еду. Была даже микроволновка. Казак узнал, что у одного сержанта целых два холодильника, и решил, что это огромная несправедливость. В одну из ночей он подкупил дежурного в общежитии, взял несколько солдат из своей роты и вместе с Алексеем взломал чужую комнату.

Холодильник вынесли, но это оказалась не так легко, как кажется. Его несли семь человек. Стояла глубокая ночь. Луна царила и обливала светом заиндевевший плац. Вокруг уже давно потухли огни.

Если спустить его было тяжело по лестнице, то подниматься с ним совсем невозможно. Чердак находился на седьмом этаже. Алексей побежал в дежурку и договорился воспользоваться лифтом до штаба. Солдаты поехали вверх. Они хотели пронести холодильник к главному входу. Выйти через него. И осталось бы пройти только один пролёт. Но тут случилась небольшая проблема: когда они дошли до коридора, то увидели, как одна из дверей заместителя полковника была открыта. Он почему-то остался ночью на работе. На другом конце с ошалевшими глазами стоял дежурный по штабу, увидав посторонних с холодильником, он умоляющее мотал головой. Первый прошёл Алексей, и по ходу посмотрел в открытый кабинет. Офицер сидел, повернувшись спиной к двери, и разговаривал по телефону. Алексей быстрым мановением руки начал манить к себе свою бригаду.

И вот, можно уходить, но холодильник не пролазил через металлоискатель. Казак стал угрожающие шептать дежурному, чтобы они к чертовой матери сняли эту раму и выпустили их. Сержант пререкался, но тут показалась тень из кабинета. Она начала удлиняться по полу, но застыла. Все быстро начали откручивать металлоискатель и выпихивать агрегат из штаба.

Когда они дотащили холодильник, солдаты были в шоке от увиденной комнаты. Алексей каждому дал по пачке сигарет за молчание.

***

Шло время. Война всё не заканчивалась. А смерть кружила вокруг. Действовала на нервы. Говорила: «Завтра». Шептала на ухо, пока Митя спал. И вдруг взрыв. Но нет, он далеко прогремел. Кровать посередине. Далеко от окна, от стены. Не заденет осколками. Не придавит камнем. «Завтра». Война настолько засела в организм, что и невозможно себя представить без неё. Смерть — это часть жизни. Ведь это нормально. Ничего страшного, если завтра кто-то умрет. И настанет покой. Она никогда не закончится. Небо будет серым. На улице будут лежать кирпичи, а трупы сливаться в одну известь. «Ты хоть небо помнишь? А речку? А помнишь, как мы на катере людей катали?»

Война не собиралась заканчиваться. Будто разрушенные здания порождали каждую ночь себе новых защитников. Дома зачищали, а в них потом снова появлялись враги, но и люди, над которыми издевались, а кого-то и насиловали. Это уже не было похоже на сражения.

Солдат никто не останавливал от насилия. Страшнее было порождать в своей роте конфликт. Это уже была не война, а бандитизм. Очень скоро началось отступление.

В ту ночь Митя нигде не дежурил. Он спал в подвале дома. Потел в спертом воздухе. Он видел сон, хоть они давно потухли. Захлебнулись в страхе где-то на глубине подсознания. Снился котёнок. Он был живой, но словно плюшевый. Дрожащий малыш. Детская мордашка. Светлый и